Недавно выкрашенное кирпичной краской крыльцо я преодолела за пару секунд, просто слетев со ступеней. После подошла к машине, открыла дверь и окна, не желая залазить в непроветриваемое все это время нутро автомобиля, и села дожидаться медленную по причине шока маму.

Заезжать за Барсиком я не стала принципиально. По простой, казалось бы, причине: они с Алисой на прошлой неделе крупно поссорились. Из-за чего молчаливая, но находящаяся сейчас в сознании девушка не хотела даже встречаться с ним на сегодняшнем мероприятии. Я же лезть в чужие разборки не желала, и этим, собственно говоря и не занималась – вмешивалась я в перепалку только в случае крайней опасности этому телу.

Да, он её бил. Не знаю, что и как у них происходило, но я «просыпалась» именно в моменты, когда отключалась она. И приятного в этом было мало, причем для самого Борислава, который мог с легкостью отбиться от неподготовленной Алисы, а от меня обычно пытался убежать. Пытался.

В итоге мы всегда мирились на глазах очень злой нянюшки, орущей, кстати, исключительно на меня и на рыжего, потому как «слабого обижать нельзя», и не важно, что и кто сделал.

К слову, когда мы с мамой въехали на частную парковку, организованную считай в чистом поле, машина кота находилась рядом с моим парковочным местом, а её владелец стоял и курил свои очередные вонючие сигареты, прожигая мою машину голубым взглядом. Забавно, но с другой стороны от меня стояла идеальная копия моего внедорожника, у которого стояли папа, виновато оглядывающий оппонента, и Феликс. Последний сурово преодолел расстояние до моей водительской двери и открыл её рывком. Я оглядела его настроенный на негатив вид и закрыла дверь обратно, чувствуя себя как минимум некомфортно.

– Он злится, – поджала губы мама.

Я кивнула ей и нажала на кнопку блокировки дверей.

– Я поэтому и закрылась, – ответила я, чувствуя, как слегка «кусаются пятки» от волнения.

А все потому, что на Фобос я отчалила, не предупредив никого, логично подумав, что отчитываться ни перед кем не должна. Теперь, вот, осознаю, что надо было все-таки ему сказать.

– Окно открыто, – прохладно процедил Феликс, положив руку на опущенное стекло.

Я бережно отцепила от поверхности каждый его палец и отпустила за пределами автомобиля, после чего нажала на другую кнопочку и подняла стекло, оставив маленькую щелку.

– Лесси, – уже более злое, – выходи из машины.

Я поджала губы и выдавила:

– Обещай, что не отправишь меня домой, не накажешь и вообще будешь сдержан.

Полминуты тишины, которую нарушила только мама с её хмыком «Надо было еще про то, что переодевать не будет, сказать», и Вольтер ответил:

– Договорились.

Я кивнула, распустила собранные в хвост волосы, расстегнула плащ и открыла дверь. Каблуки цокнули по асфальту, уложенному здесь специально к свадьбе (потом останется только кусок бетона посреди поля), а я захлопнула дверцу и, не смотря ни на кого, прошла до двери мамы и выпустила её. Та оглядела меня с ног до головы и процедила:

– Зря не сказала про «переодевания».

Я закрыла её дверцу, нажала на кнопочку на брелоке и махнула рукой папе, хмуро оглядывающем мой внешний вид.

– Выглядишь, как шшшш… Понял, молчу! – начал было Барсик, но, увидев мой взгляд, остановился, – кто ж знал, что это ты, Алесса!

Не знаю, что их в моём внешнем виде смутило, но Мао праздновала свадьбу на Фобосе, а выглядеть здесь сродни деймосовской монашке мне не хотелось. Я, как обычно, нашла альтернативу и надела длинное платье миди, немного облегающее фигуру. Смущал меня в этот момент только отстраненно-неприязненный взгляд Феликса, который он с усердием прятал за холодной маской.