Элея неожиданно пришла в себя. Она поняла, что нужно срочно, что то делать иначе она снова потеряет контроль над собой. Собрав остаток последних сил, она укусила его за губу, почувствовав вкус крови на своих губах. Поцелуй прекратился. Его объятия стали не такими крепкими и она, наконец, вырвалась из его руки и отступила назад.

Генри ни чего не сказал. Он лишь усмехался глядя ей в глаза. Элея осознала что он все понял. Понял, что она получила удовольствие от его поцелуя. Краска стыда и гнева залила ее щеки. Элея собралась было броситься на него как вдруг ее взгляд упал на окровавленную с правого бока белую рубашку. Ее глаза распахнулись от ужаса. Девушка зажала ладонями рот. Ее начало тошнить. Она отвернулась, что бы не видеть то что сама же сделала.

Генри рассмеялся и вышел из каюты заперев за собой дверь. Элея рухнула на пол. О боже. Она едва не убила человека. Не важно что она ненавидит и призирает его. Но убийство. Нет. Она на него не способна. А он? Как он мог ее целовать, когда сам истекал кровью?

Когда Элея не много успокоилась она пожалела что не прицелилась лучше. Девушка не могла понять, как она могла наслаждаться поцелуем человека, которого ненавидела всем сердцем? Да как она вообще могла наслаждаться, после всего что пережила? Лучше бы ей было его убить и будь что будет. Почему только она не научилась стрелять раньше?

Перестав плакать, Элея начала мерять шагами каюту. Юнга, принесший ей обед, убежал с ним прочь, когда увидел, что она целится в капитана. Больше ни кто не подумал, накормит ее. Теперь желудок девушки жалобно бурчал но она всеми силами старалась не замечать голода. Однако это было чертовски не просто учитывая что она ела в последний раз рано утром после того как они заселились в отель.

– Она ведь могла тебя убить. – заметил Натан заканчивая перевязывать друга.

– Не могла. – усмехнулся Генри. – Она чертовски плохо стреляет.

– В следующий раз ей может повезти больше. – настаивал на своем Натаниэль. – На какой черт она тебе вообще сдалась. Давай высадим ее в ближайшем порту?

– Об этом не может быть и речи. – отрезал Генри. – Я хочу ее. Не могу ни чего с собой поделать.

– Генри. – вздохнул Натан. – Твои любовные похождения рано или поздно сведут тебя в могилу.

– Ну лучше поздно. – рассмеялся Генри.

Он и сам не мог объяснить, почему так неистово желает именно эту женщину! Но желал он именно ее и ни чего не мог с этим поделать. С того самого мгновения стоило ему лишь бросить взгляд на нее в бальном зале. Все остальное напрочь вылетело из его головы. Осталось только нестерпимое желание обладать ею. Даже то чьей вдовой она оказалась, не могло остудить этого желания.

Вместе с этим желанием пришли и воспоминания которые он столь долго пытался похоронить в самых потаенных уголках памяти. Они болью отзывались в его сердце. Он просыпался по ночам с криками. Как же давно он забыл все это и не хотел бы вспоминать ни когда. Но стоило услышать ее имя, как воспоминания накатили на него неудержимой лавиной. Генри уже не мог ее остановить.

В памяти вновь всплыли боль и унижения. Оскорбления, так щедро сыпавшиеся на пятилетнего мальчика испуганно забившегося в угол под лестницей. Его долго преследовали эти воспоминания, заставляя вскакивать по ночам в слезах. Только когда Генри достаточно повзрослев, он смог забыть весь тот кошмар и наконец, спать спокойно.

Но эта женщина разбередила все те старые раны, и кошмары детства снова стали преследовать его. Но даже теперь он не мог себя заставить перестать ее желать. Это желание было не подвластно его воли. Оно было чем то большим нежели просто желанием. Но чем именно это было, Генри не мог сказать даже самому себе. От этого чувствовался привкус горечи на губах. Это было не выносимо. Но прекратить это мужчина уже не мог.