Плащ мой «погиб» на исходе первого года жизни в Ульбретте. (Счастье, что хоть моя сумка все еще была со мной!) Когда он еще был цел, передвигаться по городу не составляло проблем. Но время берет свое, и даже лучшие прогибаются под его гнетом: он вскоре испачкался, затем появились мелкие дырочки, а затем он и вовсе разлезся по швам. Это время запомнилось мне тем, что относительно тогда же я познакомилась с девушкой по имени Шальна. Девушка была полной и невысокой, с темными глазами с нависающими веками, изогнутыми бровями и пухлыми губами. У нее были небольшие ручки, словно созданные для шитья, или для воровства, и двигалась она очень грациозно несмотря на объемы. Каштановые волосы Шальны всегда были заплетены в две косички. Ее одежда всегда была грязной и неприметной. В местной шайке ее называли Шаль, и она была у них кем-то вроде соглядатая.

Мы познакомились, когда она, не заметив за ящиками с фруктами и овощами констебля, чуть не попалась на воровстве ткани. Отвлекая ее внимание, я сорвала с ее пояса довольно большой кошель, и сделала это так, чтобы она почувствовала поубавившийся вес. Шаль погналась за мной, тем самым избежав ареста. Увы, констебль тоже погнался за нами. Он ухватил Шаль за ворот куртки, меня же хватанул за ремень сумки. Я ловко зашвырнула кошель в кучу отходов между двух мусорных баков. Констебль этого не заметил. Коренастый мужлан с редкими волосами и огромными лапищами притянул нас к себе и, встряхнув, стал допытываться, что это затеяли «мерзкие крысы».

– Да мы же просто баловались, уважаемый. – невинно ответила я – Простите нас, идиоток, что потревожили вас, оторвали от важных дел.

– Нам очень жаль, что наша невинная шалость помешала вашей важнейшей работе, дяденька.

Констебль сверкнул глазами на Шаль и припер нас к стене, вдавив кулаки в грудь.

– Какой я те дяденька? Я похож че-ли на твоего родича, что ты якшаешься со мной? – зашипел он.

– Простите, констебль. Она дура, не знает, как называется ваша должность. – вмешалась я.

– Да-да. – закивала Шаль.

– Последний раз прощаю. Убирайтесь отсюда, вонючие оборванцы, чтоб в последний раз видал вас тут. Быстро здрыснули! – он припугнул нас, еще раз хорошенько встряхнул, и мы, словно всполошенные крысы, побежали прочь.

Отбежав достаточно далеко, Шаль сбавила темп и обратилась ко мне.

– Почему ты спасла меня? – она смотрела на меня со звериной опаской – Я не собираюсь быть твоей должницей.

– Мне и не нужно. – отмахнулась я.

– Зачем же тогда? – продолжала гундосить Шаль, почесывая за ухом.

– Да просто не хотела, чтобы тебя забрали в казематы Потерны Геенны. Что тут удивительного? Он же стоял на расстоянии вытянутой руки от тебя. Только бы ты рванулась бежать – тут бы он тебя и сцапал. Или ты совсем дура и не поняла этого?

– Я не могла его не заметить. – продолжала сомневаться Шальна.

– Ой, полно. Прости за кошель. Он остался в груде отбросов. Но потом можешь забрать его.

– Плевать. – отмахнулась она. Ее движение получилось похожим на то, которым ленивая кошка ловит назойливую мошку. – Там были камни, и ничего больше.

– Ну, тогда я спасла тебя дважды.

– Чего это?

– За него констебль мог бы и отлупить.

– А, ну да, ну да.

– Не благодари. – я улыбнулась самой обезоруживающей улыбкой и направилась по своим заботам.

– Слушай, – окликнула меня Шаль.

Я остановилась, вернулась к ней.

– Как ты научилась так говорить с этими кос… конт… с этими мужланами.

– В каком смысле? – я ужасно нахмурилась.

– Ну ты так мурлыкала с ним, хвалила. И его название знаешь.

– Констебль.

– Да, это.

– А ты не знаешь? – мои глаза поползли на лоб.