– Пойдем в дом, – сказал он, поднимаясь со скамейки. – Там удобнее.

Малх кивнул, и перед тем, как последовать за Афранием, задвинул засов, наглухо закрывая вход в садик.

Париж. Отель «Плаза».

Наши дни.

Ночной звонок всегда тревожен, даже если это не звонок вовсе, а нежное мурлыканье многофункционального аппарата.

Таччини уснул не более получаса назад, и потому пробуждение было особенно болезненным: мысли смешались, он даже не сразу сообразил, где именно находится. Правда, рука сама по себе потянулась к выключателю ночника, и в размытом желтоватом круге света возник картонный флаер с золотым тиснением и надписью «Отель Плаза на Елисейских полях. Уважаемые гости! У нас не курят. Спасибо».

Телефон продолжал звонить, подмигивая красной лампочкой – обычный гостиничный телефон, весь усеянный кнопками. Позвонить на такой аппарат напрямую из города невозможно, только через коммутатор. Из номера в номер? Впрочем, что гадать? Узнаем…

Он снял трубку, одновременно посмотрев на свой «Патек Филипп» – половина третьего ночи.

– Месье Таччини? Доброй ночи! Я прошу прощения за то, что беспокою вас, – судя по голосу, портье действительно испытывал неловкость оттого, что так поздно разбудил постояльца. – Но меня убедили в том, что вы ждете звонка. Если же нет, то еще раз прошу меня извинить – я немедленно отключаюсь!

– Кто убедил? – буркнул Таччини.

– Простите? – не понял портье.

– Кто мне звонит?

– Ах, да, месье… Звонок от месье Розенберга. Могу я соединить вас, месье?

– Соединяйте…

– Доброй ночи! – голос у Розенберга был бодрый. Или он не хотел спать, или уже выспался. – Я смотрю, вы любите Париж?

– Да, я люблю Париж, – сказал итальянец не особо дружелюбно. – Вы решили перезвонить мне, Розенберг, после того, как я двое суток безрезультатно обрываю вам телефоны?

– Мне обрываете? Телефоны? – искренне удивился Розенберг. – У вас есть мой номер? Странно. Я, в принципе, сам не знаю своего номера. Так получается по жизни – сегодня один телефон, завтра – другой… Разве у вас не так?

– У меня по-разному, – отрезал Таччини. – Я искал вас, ваших хозяев, кого-нибудь, с кем можно обсудить сложившуюся проблему…

– Мой дорогой синьор Таччини, – проворковал Розенберг. – Хочу вам сообщить, что ни у меня, ни у, как вы выразились, моих хозяев никакой проблемы не сложилось. Она, наверное, сложилась у вас. Но позвольте напомнить наши предварительные договоренности: ваша проблема – это только ваша проблема. Не моя. Не моих хозяев. Только ваша. Мы дали вам срок – урегулировать свои вопросы вы должны были до сегодняшней полуночи. Мои наниматели гарантировали невмешательство. Только невмешательство. Отвернуться, знаете ли, это одно, а вот поддержать – уже совсем другое.

– Для чего вы мне звоните, Розенберг?

– Я звоню, чтобы сообщить вам, Таччини, что время вышло. Начиная с двенадцати часов ваши люди на территории Израиля вне закона.

– Вот, значит, как…

– Вы ждете аплодисментов? Поинтересуйтесь, что натворили ваши посланцы за два последних дня! Просто уму непостижимо. Откуда у вас такие отморозки?

– Вы уже нашли их?

– Пока нет, но мы знаем, где они находятся…

– Значит, они все еще действуют? – спросил Таччини, радостно ухмыляясь. Он даже сел в кровати. – Понимаю вас, Розенберг! Ночь на дворе! Кто ж идет на операцию на ночь глядя? Да, никто! Перевожу с еврейского на английский – вы даете мне шанс управится до рассвета. Я правильно перевел?

– Повторяю. С полуночи ваши люди вне закона, – жестко сказал Розенберг. – Будь моя воля – они бы никогда не ступили на нашу землю. Если повезет, то мы найдем их в течение часа. Или двух. Или утром. Но обязательно найдем! Они в пустыне, рядом граница Иордании. Вы правы, у нас связаны руки. Прямо сейчас мы не можем начать войсковую операцию, потому что это приведет к непредсказуемым политическим и военным последствиям. Но утро обязательно настанет, синьор Таччини. И, уверяю вас, это утро будет для вас печальным. Да, кстати… Чтобы вам лучше спалось! С прискорбием сообщаю, что вчера на 90 шоссе в автомобильной аварии погибли двенадцать человек. Приезжие, туристы. У всех паспорта разных стран… При них почему-то было очень много оружия и вели они себя как-то странно! И если бы они не умерли, то явно имели бы проблемы с законом! Так что им повезло, что они умерли! Очень темная история, синьор. Но этот факт совершенно достоверен. Думается мне, что эти люди имели какое-то отношение к вам, например, исполняли ваши поручения. Но вмешался случай! Или это было неслучайно? Как вы думаете? Может быть кто-то решил сделать всю работу за нашу службу безопасности? А?