– А я тут случайно проезжал мимо, – сказал Павел, глядя поверх деревьев.

Она кивнула. Пусть будет «случайно», раз ему так легче. Наверняка спросил соседку, где живет Лада. Значит, хотел ее увидеть.

Перед коттеджем Лады стояли четыре раскидистых дерева. Между одной парой деревьев – качели из большого колеса. Между второй парой – деревянная скамья. Все это – и качели, и скамья, и деревья – теперь в распоряжении Лады и Павла.

Лада уселась на колесо, и Павел сразу принялся ее раскачивать.

Так прекрасно! Ветер. Начало лета. Нет уроков – нет забот. Только длинный список литературы для чтения.

Первым делом, конечно, поговорили о музыке, кто что слушает.

Павел блеснул знаниями о музыкальных направлениях. Лада прослушала историю зарождения джаза в России.

– А ты кем хочешь стать, когда вырастешь? – спросил Павел, резко меняя тему.

– Не знаю… Мне кажется, ветеринаром. Я люблю животных.

– А… я думал, актрисой или певицей.

Лада пожала плечами. Разве только такой певицей, которая прячется в шкафу и оттуда поет, чтобы ее никто не видел. Она ни за что не вышла бы петь перед всеми. Вот певица в закрытом шкафу – совсем другое дело. Все бы с придыханием называли ее вымышленное имя (к примеру, Кассиопея) и аплодировали зашифрованному таланту. Было бы очень загадочно. На тусовки она бы не являлась. (Ладе не нравилось, когда по ТВ показывали мероприятия с участием развязных артистов). Лада, то есть Кассиопея, сохраняла бы интригу. Все бы шептались про нее и представляли, какая она. И, может быть, когда-нибудь, Лада открыла бы свое настоящее лицо. Произвела бы фурор. Заголовки в новостях: «Кассиопея снимает маску».

– А ты кем хочешь стать?

– Я – дальнобойщиком. Поеду на север.

– Зачем на север?

– За длинным рублем.

Лада с сомнением посмотрела на Павла. С такой артистичной внешностью – да на север, дальнобойщиком. Странные мечты. Да еще и эта взрослая мужская фраза «за длинным рублем». Услышал где-то. Хочет похвалиться, что в будущем станет богатым?

Но Лада не заглядывала далеко в будущее.

Павел звякнул велосипедным звонком и уехал. Договорились пойти прогуляться на следующий день. Так и началось – прогулки каждый день, с велосипедом и без.

Гуляли по улицам Лады, потом по улицам Павла. Как-то возле дома Павла наткнулись на фургончик с сахарной ватой.

Лада уставилась на квадратный ларек. Случилось чудо! Он был открыт! Из окошечка высовывалась рука и подавала желающим вату на палочке. Настоящее волшебство!

Они с Павлом взяли одно ватное облако на двоих. Откусывали от облака по очереди. На щеках возле губ появлялся блестящий сахарный налет. Они доставали бумажные платочки и бережно вытирали друг другу щеки.

– А знаешь, я ведь однолюб, – серьезно сообщил Павел, глядя на Ладу сквозь паутину ваты. – Весь в отца. Отец у меня тоже однолюб.

Лада не знала, как расценить это сообщение и промолчала.

– Это значит, если уж влюбился, то на всю жизнь, – решил объяснить Павел и снова многозначительно посмотрел на Ладу.

Лада не была уверена, что она – однолюб. Но, если Павел таким образом решил объясниться в любви, то, наверное, это хорошо.

«Неужели теперь Павел будет приезжать ко мне всю жизнь?» – подумала Лада и представила его взрослым мужчиной, а потом стариком, на велосипеде возле ее забора. Она не была уверена, что ей этого хочется. Ну ладно, раз уж судьба у нее такая… Придется смириться.

Однажды Павел зашел за Ладой, чтобы пригласить в кино. Только раз в месяц в кинотеатре «Аврора» показывали старинные черно-белые фильмы. В это время у Лады гостила подружка и увязалась с ними.

Ладе было неудобно, что Павлу пришлось покупать и билеты, и мороженое на троих. Вдруг у него не хватило бы денег? Но подружку это не слишком волновало. Мальчик же пригласил. Предусмотрительная бабушка дала Ладе с собой денег, и Лада предложила оплатить мороженое. Павел отказался.