Лотис удивленно заморгал, на лице его отразилась растерянность.

– Не веришь? – Олен встал и, держа клинок острием вверх, подошел к связанному эльфу. – А зря, придется поверить. Я победил тебя в честном поединке, взял в плен, а теперь даю свободу. Чтобы ты мог вернуться в Великий лес и рассказать вашим правителям, что я – им не враг, и что настоящего врага нужно искать в Золотом замке…

Ледяной меч ударил подобно молнии. Рассеченные веревки упали с рук Лотиса, а через мгновение разрезанными оказались и путы на ногах.

– Слушай меня, – в серых глазах отражался пылающий клинок, и альтаро было трудно выдерживать горящий взгляд. – Я не знаю, кому служит Харугот из Лексгольма, что за сила проявляет себя через него…

И он пересказал то, что видел в тронном зале, когда вступил в схватку с консулом Безариона.

– Пусть ваши маги попробуют выяснить, что за напасть явилась в Алион. А если у них возникнет желание еще раз попытаться убить меня – что же, я готов. Но пусть тогда не рассчитывают на пощаду!

– Да, я отправлюсь немедленно… – Лотис сел. Когда попытался встать, его мотнуло, но он все же поднялся на ноги. Крикнул что-то по-эльфийски, с кухни явился Мллиран. Выслушал сородича с недоверчивой миной на лице. Но принес его оружие, и они вдвоем вышли во двор.

Олен тяжело вздохнул, убрал меч обратно в ножны. В зале стало темнее, словно посреди утра наступили сумерки.

– Это было ну… впечатляюще, да, – в голосе Бенеша прозвучало восхищение. – Я и в самом деле поверил, что ты всю жизнь провел на троне, отдавая приказы…

– О, в моей памяти очень много образцов истинного величия, – Олен улыбнулся, но совсем невесело. – Ну а вообще, империя всегда там, где император…

Он уселся на прежнее место. Когда положил руки на столешницу, стало видно, что они дрожат.

– Лотис уехал, – сообщил вернувшийся с улицы Мллиран. – Взял взаймы денег, лошадь и ускакал, точно за ним гнался безумный дракон.

– Нам тоже пора, – Олен устало вздохнул.

– Куда? – взвилась Саттия. – Я думала, мы отдохнем несколько дней здесь. А потом ты объявишь о себе и начнешь собирать войско, чтобы сразиться с Харуготом.

Олен подумал, что девушка, всеми силами пытавшаяся доказать, что она не хуже, чем эльф без примеси человеческой крови, сильно разочарована. Ее куда больше устроила бы неравная, но благородная война с узурпатором за права истинного наследника, чем бегство.

– Ты думаешь, кто-нибудь поверит в то, что я – настоящий сын императора? – сказал он. – Встанет под мои знамена? В лучшем случае над моими притязаниями лишь посмеются, а в худшем – попробуют схватить, как самозванца и бунтаря. И в любом случае, незачем подставлять гостеприимного хозяина под мечи Чернокрылых. А эти парни ринутся нас искать, едва консул очухается после нашей схватки…

– Это верно, – Бенеш поднялся. – Надо уезжать. Рядом с Безарионом опасно, я чувствую.

– Честно говоря, – Саттия перевела взгляд на Мллирана, – мы бы погостили подольше, но надо…

– Я понимаю, малышка, – кивнул эльф. – Идите, седлайте лошадей. А я пока соберу вам еды в дорогу.

Олен и Саттия вылезли из-за стола, кот мягко спрыгнул с лавки. Вышли во двор, под знойные лучи высоко взобравшегося солнца. Простоявшие семь дней в конюшне лошади встретили хозяев радостным ржанием. Кусака попытался цапнуть Олена за руку, Чайка затрясла гривой. И даже серый мерин Бенеша, отличавшийся спокойным нравом, приветственно застриг ушами.

Рыжий наблюдал за тем, как седлают, очень внимательно, моргал золотистыми глазами.

– Готовы? – заглянул в конюшню Мллиран с большим мешком в руках. – Вот это возьмете с собой. До вечера точно не испортится.