— Жизнь заставила, — пафосно изрекла Сонечка. На нее, похоже, это место оказывало плохое влияние. Наберется еще гадости какой… и будет строить нас. — Дунь, а может, охраннику сказать? — неуверенно произнесла девушка, оглядываясь в поисках охраны, которая сквозь землю провалилась.

Насупившись, покачала отрицательно головой и отрезала:

— Нет.

Были еще варианты из уст Вари. Например: вызвать полицию. Но и его я пресекла на корню. Теперь, когда первоначальный шок прошел, мне не казалось таким страшным произошедшее. Бесспорно всякие бывают подлецы, и те особи, что сидели в той комнате, были именно ими, но существенного вреда мне никто не принес. Они ничего не сделали… А могли бы?

Могли бы, с грустью и досадой, подумалось мне.

— Девчонки, вы извините меня, а? Я ж не думала, что так получится! Честно-честно, я не хотела! — принялась тараторить Сонечка. Она явно испытывала угрызения совести. И пусть для всех она была высокомерной буржуйкой, но Сонечка никогда не брезговала извинениями, что на самом деле шло вразрез с ее капризный норовом.

— Сонь, прекрати, — оборвала ее, нахмурившись. Скажет тоже! Глупости какие! Она-то тут при чем?! — никто не виноват! И, вообще, я наверное погорячилась, — неловко прикусила губу.

— Павлова, десять чертей тебя раздери! — прогромыхал недовольный голос около нас. — Что ты ходишь без дела? Хватит тут лясы точить! — говорил администратор сего заведения. Он был очень и очень недоволен своей работницей. Кинув на своего начальника колкий взгляд, Сонечка вздохнула.

— Иди, Сонь, иди! — поторопила ее, боясь что у подруги будут неприятности. — Мы все равно домой.

— А такси?

— Мы сами! — заверила ее Варя.

— Павлова!

Сонечке пришлось скоропостижно удалиться. Сперва она, конечно же, не хотела, но я заверила, что уже в порядке и под бубнеж начальника Сонечка ушла.

— Опять ты, Дунька, за свое! Не смей этих кончелыг выгораживать!

Это, конечно же, в горячке обронила Уля. Она твердо была намерена проучить этих весьма неприличных молодых людей, о чем и сообщила нам, когда мы шли уже к выходу. Девушка ярко и бурно описывала, что с ними сделает, как только ее рученьки доберутся, и что куда засунет, отчего мои ушки стремительно вяли, не перенося такой брани. Даже бывалые дядечки с бритыми головами и угрюмыми мордами диву давались, сколько изощренных эпитетов выливалось из уст столь прелестной девы.

— А потом кишки на шею намотаю, — выдохнувшись, закончила девушка. Нас впрочем не удивила такая кровожадность подруги. Было в ней что-то такое эдакое нечистое. Вот уж точно, девочка-демон.

А все-таки умеет Ульяша настроение поднимать. И пусть плясать я бы не стала, да и песни петь, но желание плакать исчезло. И нет да нет, а на моих губах проскальзывала едва уловимая улыбка. А может, это от стресса…

— Правда, девчонки, я просто испугалась. Они наверняка прикалывались, — вновь запротестовала я.

Варя окрестила меня скептическим взглядом, таким которым смотрят на невинных детей, подбадривающе улыбнулась и потрепала меня ласково по голове. Хоть мои слова и звучали правдиво и довольно-таки рационально, а неприятное чувство тревоги никуда не делось. В грудной клетке что-то шкребло, а на каждый услышанный мужской смех я вздрагивала. Вот, и сейчас вновь застыла, услышав мужской бас.

— Да, это гон, чувак! Я вчера масяню видел. У него тачила новая! Вообще улет! Он теперь «счастливчик», а «призрачного» все же уделал!

Если не шевелиться, то есть доля вероятности, что тебя не заметят. Так я и поступила. Замерла, и почему-то задержала дыхание. Сквозь девичьи споры, какое такси все-таки вызывать, прислушивалась к тому, что происходило позади меня.