– Je suis désolé. Простите. – На этот раз голос его звучал по-другому – мягче, искреннее. От этого акцент стал более очевиден. – Я не должен был так себя вести.

Элис сглотнула ком и откашлялась. Страх внезапно прошел. Этот человек вовсе не жесток и агрессивен, ему просто слишком тяжело перенести горе. Она знала, что такое полное отчаяние, и понимала, как можно ощущать себя в такие моменты.

– Все в порядке, – произнесла она, как оказалось почти шепотом. – Я вас понимаю. Мне жаль, что вам пришлось пережить такую потерю.

В ответ Жюльен лишь фыркнул, давая понять, что не намерен обсуждать тему и дальше. Элис опустила глаза и посмотрела на фотографию родителей, которую все еще держала в руках. Надо убрать ее обратно в конверт вместе с вырезками из журналов и ее свидетельством о рождении. Она спрятала его в карман рюкзака и застегнула молнию, а затем встала и принялась надевать его на плечи.

– Куда вы идете?

Элис тряхнула головой.

– Придумаю что-нибудь. Какое это теперь имеет значение.

Он быстро переместился к двери, закрывая ей проход.

– Вы не можете так просто выйти туда, вы не должны говорить с этими репортерами. Это будет для них, как это говорится? Большая рыба.

– Большой улов. Не беспокойтесь, я не буду ни с кем говорить.

– Они все равно узнают. – Жюльен смотрел на нее с болью, казавшейся острее, чем ее собственная. – Они выяснят, кто вы, и начнут задавать вопросы. Кто еще в курсе… ваших заявлений?

Элис молчала. Важно ли, чтобы этот человек ей поверил? Всем остальным было известно лишь то, что невозможно было скрыть – ее мать уехала работать на лето на юг Франции и вернулась беременная и одна.

– Вы представляете, сколько стоит это поместье Лорана? – Жюльен критически оглядел ее дешевый зеленый джемпер, джинсы и поношенные сапоги. – Нет, полагаю, не представляете даже приблизительно.

Он потер пальцами лоб и надавил на виски. Элис обратила внимание на его длинные пальцы, и это заставило задуматься о том, чем же он зарабатывает на жизнь. Может, он музыкант или хирург? Черная одежда и хвост, на ее взгляд, больше подходили музыканту. Она представила его на сцене с электрической гитарой, возвышающегося над толпой фанатов.

– Мне необходимо посоветоваться, прежде чем принять решение, – неожиданно твердо произнес Жюльен. – Благо в доме полно юристов. Думаю, тест ДНК даст ответы на все вопросы.

– В этом уже нет необходимости.

– Простите?

– Я приехала, чтобы увидеться с отцом. Если бы он потребовал доказательств, я бы не колебалась ни минуты, но… уже поздно. Все это не важно, ведь мне никогда не удастся с ним встретиться.

– А вы не хотите выяснить?

Хотела ли она? Возможно, было бы лучше узнать, что Лоран ей никто, ведь тогда удалось бы сохранить в душе надежду, что она еще сможет найти отца, что еще не все потеряно, и она ушла бы из этого дома с легким сердцем.

Но если тест подтвердил бы, что она права, то не стоило бы мучиться иллюзиями о том, что родной человек живет где-то неподалеку и его можно найти. Элис была уверена, что мама знала правду, и она не обманывает себя, но не лучше ли иметь на руках бумагу, подтверждающую это?

– Возможно, я бы хотела, – пожала плечами Элис.

– Тогда следуйте за мной. – Жюльен открыл дверь. – Я не могу больше ни секунды оставаться в этой комнате.

Бросив взгляд на портрет отца, Элис вышла за ним. Она ожидала, что им предстоит пройти через анфиладу просторных помещений, но вместо этого Жюльен распахнул стеклянную дверь, приглашая ее в оранжерею. Он пропустил Элис вперед, оставшись стоять с рассеянным выражением лица, будто на несколько мгновений погрузился в свои мысли, отстранившись от действительности. Возможно, он лишь старался унять гнев, не оставивший место для других эмоций, не позволяющий улыбнуться даже из вежливости.