Возвращаясь в дом, Тревор краем глаза заметил в вышине какое-то движение, словно серебристо-белое размытое пятно пронеслось по темнеющему небу. Однако когда он оглянулся и прищурился, то не увидел ничего, кроме мигающих звезд и лунного серпа.

Падающая звезда, решил Тревор. Ну, ладно привидение, с привидением он уже смирился. Однако принц эльфов на крылатом коне – это совсем другая история… правда, когда Тревор запирал на ночь дверь коттеджа, ему послышалось, будто где-то вдалеке звучат флейты и трубят трубы.

Дарси Галлахер снился Париж и над ним безоблачное голубое небо. Теплым весенним днем она прогуливалась по Левому берегу, вдыхая аромат цветов, а самым приятным ощущением, пожалуй, была тяжесть фирменных пакетов в руках.

В своих снах Дарси владела Парижем не только в короткую неделю отпуска, а бесконечно. Она с удовольствием просидела бы час, а то и два за столиком уличного кафе, цедя изумительное вино и наблюдая, как мир – ибо окружающее казалось ей целым миром – неспешно проплывает мимо.

Длинноногие женщины в модных платьях, мужчины, не сводящие с них восхищенных глаз. Старушка на красном велосипеде с торчащими из пакета свежими багетами, опрятные ребятишки в школьной форме, парочками вышагивающие за чопорной учительницей.

Все они принадлежали Дарси, как и проносящиеся мимо машины, и цветочный лоток на углу. Ей вовсе не надо было взбираться на Эйфелеву башню, чтобы весь Париж лежал у ее ног.

Дарси сидела в уличном кафе, смаковала вино и идеальной зрелости сыр, слушала музыку принадлежащего ей города: воркование вездесущих голубей, резкий свист рассекающих воздух крыльев, когда несметная стая дружно взлетала, испуганная раздраженным ревом автомобильных сигналов, перестук тонких высоких каблучков по асфальту, смех влюбленных.

Дарси счастливо вздохнула… и вздрогнула от неожиданно ворвавшегося в ее блаженство раската грома. Она взглянула на небо. С запада подкрадывались темные грозные тучи. Дрожащий солнечный свет пронзал обманчивые сумерки, предшествующие буре. Громыхание стало ритмичным и таким невыносимым, что Дарси вскочила, хотя окружающие спокойно сидели, шли, переговаривались, словно ничего странного не видели и не слышали.

Подхватив свои пакеты, Дарси метнулась в поисках безопасного укрытия, но тут ярко-голубая молния пронзила потемневшее небо и вонзилась в землю у ее ног.

Судорожно дыша, с бешено бьющимся сердцем, Дарси раскрыла глаза и уставилась… в потолок собственной комнаты над пабом, а не в бурное парижское небо. Родные стены и спокойный утренний свет принесли некоторое утешение. Еще больше успокоили разбросанные по всей комнате парижские безделушки и шмотки.

Ну что ж, она вернулась в реальную жизнь с вполне реальными трофеями.

Прошедшая неделя обернулась идеальным подарком на день рождения, и неважно, что она сделала его себе сама. Правда, в сбережениях теперь зияет огромная брешь, но зачем нужны сбережения, если не потворствовать хотя бы изредка своим капризам? А шикарно отметить первое двадцатипятилетие – святое дело!

Ничего, она все возместит и, испробовав вкус роскошной жизни, отныне станет путешествовать регулярно. На следующий год Рим или Флоренция, а может, Нью-Йорк – что угодно, но непременно что-нибудь потрясающее. Она сегодня же создаст отпускной фонд Дарси Галлахер.

Как же ей не терпелось убраться отсюда, увидеть что-то, даже неважно что, лишь бы не то, что она видит каждый божий день. К беспокойству она привыкла, даже считала его неотъемлемой частью своей жизни, но в последнее время оно металось в ней, рыча и огрызаясь, будто пантера в клетке, и рвалось наружу, готовое наброситься на людей, которых она любит больше всех на свете.