– Они элита! – вставляет Джекки с выражением скорее пренебрежения, чем восхищения.

– Да уж! Сначала входит их высокомерие, а потом уже они сами, – смеётся Тоби, делая плавное движение рукой в воздухе.

Надо же, я никогда не задумывалась, как мы, профессиональные спортсмены, выглядим со стороны. Конечно, это может быть частным случаем, и не у всех нас лёд вместо мозгов, но всё же… Высокомерные? Хм, в это я могу поверить. Ведь именно непомерное эго и искусственно выстроенная иерархия мешают мне тренироваться в здоровой атмосфере. Постоянно приходится быть начеку, ожидая подставы от Лэнгтон или её «свиты».

– Ребята, профессиональный спорт – это не шутки. И, честно говоря, все спортсмены немного… того, – я неожиданно решаю защитить своих «коллег». Может быть, потому что сама понимаю: когда дело касается фигурного катания и соревнований, я тоже не совсем нормальная.

– Просто мы не особо видим жизнь за пределами льда. Всё внимание сосредоточено только на одном, – заканчиваю я своё оправдание.

– Тогда как так вышло, что ты видишь? – Марта прищуривается, словно пытается разгадать мой секрет.

Я улыбаюсь, вспоминая мамины слова: «Катайся ради катания, а не ради куска металла. Лёд должен быть твоей стихией, а не тюрьмой».

– Меня немного по-другому воспитали, – подмигиваю ей, оставляя детали за кадром. – Поверьте, у меня тоже лёд головного мозга. Чем ближе Олимпиада, тем дурнее я становлюсь, – хихикаю, предупреждая их о своей нарастающей одержимости побеждать всех и вся.

– Нам пригодится твоё упорство, – успокаивает меня Дон с теплотой.

Окончание перемены прерывает нашу беседу, и мы разбегаемся по своим аудиториям. Кажется, у меня появились друзья. И это именно то, что мне сейчас нужно.

***

В спорткомплексе я оказываюсь за час до тренировки. Нужно заглянуть к «прекрасному» доктору Максвеллу: выслушать его лекцию о том, как ужасно тренироваться с «пустяковыми» синяками, потратить двадцать минут на спор и выйти с допуском до тренировки за пятнадцать минут до её начала. Идеальный план!

Я подхожу к кабинету и поднимаю руку, чтобы постучаться, но не успеваю.

– Зефирка? Что ты здесь делаешь так рано? – голос Курта раздаётся за моей спиной. Его бархатный тембр парализует меня на месте.

Медленно оборачиваюсь и натягиваю очаровательную улыбку:

– Доктор Максвелл, – сладко протягиваю его имя, хлопая ресницами. – Не терпится пройти у вас осмотр.

Если бы соблазнение врача гарантировало мне выход на лёд, я бы так и сделала.

Стоп. Я правда подумала о том, что готова соблазнить доктора ради справки? Чёрт! Этот человек слишком плохо влияет на мою психику.

– Ты отвратительная актриса, Сена, – он закатывает глаза и открывает дверь кабинета. Широким жестом приглашает меня войти первой.

– Зато фигуристка хорошая, – бросаю через плечо и прохожу внутрь.

Я весело разворачиваюсь на носках, но звук захлопывающегося замка заставляет меня замереть.

Запирает. Дверь.

Холод пробегает по спине. Все мои фантазии о нём мгновенно превращаются в нелепый бред незрелой девчонки. Я вовсе не хочу оставаться с ним наедине в ситуации, где не смогу сбежать.

– Рассказывай! – его резкий тон прерывает мои тревожные мысли.

Курт стоит у двери, скрестив руки на груди. Он не надвигается на меня угрожающей походкой хищника и не сверлит взглядом. Скорее выглядит усталым и раздражённым.

– Я не понимаю… Зачем ты запер дверь? – мой голос звучит тише, чем я ожидала.

Он бросает небрежный взгляд на замок за своей спиной, словно сам не заметил, как только что повернул ключ.

– Тебе некомфортно? – спрашивает он, тут же поворачивая ключ обратно. В щелчке замка слышится извинение. – Привычка. Раньше я работал с футболистами, и в мой кабинет постоянно кто-то врывался. То журналисты пытались что-то вынюхать о травме игрока, то фанатки мечтали затащить звезду футбола в ЗАГС. Да и сами парни любили вваливаться, будто это их личная раздевалка. Поэтому я всегда закрываю дверь, если у меня осмотр или конфиденциальный разговор.