Не нужно было проходить на кухню в уличной обуви. Плохо, очень плохо. Чревато наказанием.

– Прости, – выдавила я испуганно.

– Убери за собой, дорогая. – Его тон слегка потеплел. – Дома должно быть чисто. – Отчим снова повернулся к пакету с покупками.

– Я… могу оплачивать свое обучение пособием, которое получаю по потере кормильца. – Последняя попытка настоять на своем, последняя капля в котел его нетерпимости.

Мутно-голубые глаза вспыхнули злобой. Спорить с ним всегда было делом опасным и бесполезным.

– Твоя мать оставила после себя только долги! Не хотел говорить, но ты вынуждаешь. Все, что у нас есть, это моя зарплата. Значит, будет так, как я сказал. И если я решил, что тебе лучше будет ближайший год готовиться к выпуску, а не махать ногами, как последней потаскухе, то так и будет, ясно?!

Он вырос передо мной стеной. Я вздрогнула, ощутив, как щиплет ноздри запах его пота и едкого дешевого одеколона. Увидела сжатый в угрозе кулак перед своим носом и зажмурилась.

– Ясно… – Прошептала на выдохе.

И зажмурилась, желая сжаться до размера птички и улететь в форточку.

– Терпеть не могу, когда ты выводишь меня из себя! – Раздались тяжелые шаги. Он отошел. – Чтобы я слышал об этом в последний раз!

Я приоткрыла веки.

– Вот. – Смягчился. – Это тебе. – Достал из пакета пачку гигиенических прокладок и положил на стол прямо передо мной. – Думаю, тебе пригодится. Надеюсь, правильно выбрал.

Я густо покраснела.

Рука не поднялась взять подачку. Карманных денег он мне не давал, а, значит, скопить немного на средства гигиены возможности не было. Но и просить у него деньги на женские принадлежности, объяснять как-то… или тем более, выбирать их вместе с ним в магазине… это просто унижение.

Я опустила глаза, развернулась и пулей бросилась к себе в комнату. Забежав внутрь, закрылась на щеколду и упала на кровать лицом в подушку. Слез не было. Мой организм будто высох изнутри, израсходовал весь ресурс и теперь был способен только на совершенную безучастность ко всему, происходящему вокруг.

Дождь зарядил как из чертового пулемета. Мы сидели в моей тачке на стоянке возле элитной тридцатиэтажки. Как раз у въезда на паркинг – в единственном укромном месте, не охваченном вездесущими глазками видеокамер. Элитное жилье, элитные тачки, значит, и охрана элитная – нечему удивляться.

В то время, как нам с братом предстояло переехать в замызганную двушку в сталинской пятиэтажке, а Лесечка могла на вырученные с нашего дома деньги купить себе пару-тройку новых квартир, я вынужден был пускать слюни на показную роскошь местных богачей.

Тим спокойно жевал картошку-фри и облизывал вымазанные в жире пальцы. Он растянулся на сидении беззаботно, словно никуда не торопился и ни к чему не готовился, и этим раздражал меня еще больше. Этому парню не доставало собранности, вечно хотелось куража и быстрых денег, а мне… Мне просто хотелось не быть пойманным. Поэтому я сидел, вытянув шею, как страус, и пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь болтающиеся туда-сюда «дворники» лобового стекла.

– Не чавкай, Тим. – Попросил, разглядывая очередную проплывшую в водяном тумане мимо нас тачку.

– Иди в… – отозвался он, обозначив жестом то самое место, куда меня отправляет.

Я покачал головой и попытался прокрутить мысленно еще раз план наших действий.

Кодграбберы, выглядевшие как обычный брелок, которыми раньше снимали сигнализацию, теперь считались прошлым веком. Ими нужно было сканировать сигнал, чтобы тачка стала «голой», затем влезть в салон и хорошенько покопаться: либо провернуть замок зажигания с помощью специальной железяки – «свёрта», либо снять пластик от рулевой колонки и завести, замкнув провода, что требовало немало времени и осторожности, дабы ненароком не вылетел какой предохранитель.