Повернувшись набок, Алестар откинул с лица выбившиеся из косы короткие пряди и внимательно посмотрел на Джиад.

– Ты хотела уплыть как можно скорее, да? Вместе с ним…

Он не спрашивал, а утверждал, и Джиад молча кивнула, изнывая от той же самой непонятной глухой тоски. Вернувшись, Алестар не сменил тунику, которую надел с утра. Ту самую, что снял вечером, ложась с Джиад в постель, чтобы разорвать запечатление. Память предательски подсказывала, что ночь они провели вместе. И не только за тем, вспоминать о чем было сладко и горько одновременно, они ведь еще просто спали… Спали в объятиях друг друга, как обычные любовники. Доверяя не только тело, но и нечто более тонкое, зыбкое, мимолетное.

И Алестар ни словом не напоминал об этом, только его взгляд, жадный и тоскливый, все время тянулся к Джиад, когда рыжий думал, что это незаметно. Чутьем стража она ощущала постоянное внимание, словно прикосновение, но не липкое и неприятное, как можно было бы ожидать, а сходное с ровным теплом от горящего очага, в который ты не подбрасываешь поленья, потому что это делает кто-то другой. Тебе же достается только тепло…

Да, Алестар не напоминал, не намекал, не предлагал… И следовало поскорее забыть об этой ночи, окончательно стершей последние следы ненависти и вины между ними. Пусть все так и остается, постепенно превратившись в тихую грусть, которая когда-нибудь вернется к Джиад одиноким холодным вечером далеко отсюда, в Храме или доме очередного нанимателя… Потому что расставаться с такой огромной частью собственной жизни всегда грустно, и Джиад знала, что не сможет забыть ничего, случившегося с ней в Аусдранге и Акаланте. Да и не захочет. Эта боль принадлежала ей, делая ее сильнее, потому что Джиад прошла сквозь нее, как меч проходит сквозь огненное горнило и ледяную воду для закалки. Проходит, чтобы обрести силу и упругость, которые не получить иначе.

– Теперь придется немного подождать, – спокойно, словно размышляя, сказал Алестар. – Я сегодня же велю Ираталю узнать через наших слуг наверху, что в Аусдранге говорят о смерти Торвальда. Наверное, твоего друга будут искать?

Джиад снова молча кивнула.

– Значит, вам не стоит возвращаться в Аусдранг?

– Я не знаю, – отозвалась она. – Мне нужно поговорить об этом с Лилайном. У него в Аусдранге остался отряд, там люди, за которых он отвечает. А мне нужно вернуться в храм.

– Чтобы отправиться к новому нанимателю? – в голосе рыжего прорезалось что-то, нешуточно похожее на злость. – Вроде Торвальда? Или короля Карианда? Он как раз успеет сговориться с твоим храмом.

– Ваше величество, я страж. И это – моя жизнь, – напряженно сказала Джиад, которой очень не понравилось, какое направление принимает разговор. – Вы сказали, что дадите мне свободу.

– Дам, – кивнул Алестар.

Взяв со стола гребень, он быстрыми нервными движениями расплел косу и принялся ее расчесывать, беспощадно раздирая спутавшиеся пряди.

– Только я дам тебе настоящую свободу, – бросил он, не глядя на замершую в ожидании Джиад. – Думаешь, я не понимаю, о чем говорил этот глубинный маару? Могу поспорить, если я решу заключить договор с твоим храмом, чтобы ты стала моим стражем, Карианд не будет слишком возражать. Эргиан изо всех сил намекает, что… Ладно, неважно.

– И… что вы собираетесь делать? – похолодела Джиад, вдруг понимая, какую безумную идею могла подать рыжему болтовня Эргиана.

Очень расчетливая болтовня – следовало признать.

– Выкупить тебя, – буднично подтвердил ее страх Алестар. – Я же обещал, помнишь? Не для себя, конечно… Монеты уже готовят – я велел казначею рассчитать все в золоте, чтоб не возиться с серебром.