По рассказам, призрак утонувшей девушки часто видели на берегу. Она плакала и просила спасти свою тонущую сестру, а на деле топила спасавших. Забирала их души. После этой легенды дети и подростки, гуляющие в одиночестве (в том числе и я), старались как можно быстрее пробежать мимо Вшивки, или вовсе обойти её.

Маленькая Настя же играла в прятки возле кладбища с другими детьми, около тридцати лет назад. Она спряталась за столб, проводящий электричество, и молния метнула прямо в него – девочка погибла на месте. С тех пор её призрак, по словам деревенских, просил поиграть с ней в прятки, и если девочка находила своего соперника, то съедала живьем. Короче говоря, деревня наша полнилась чудными россказнями.

– Что ж, Прасковья Павловна, спасибо вам большое! Мы пойдем, родители ругаться будут. – Анька оперлась на наши коленки и встала.

– И вот ещё, не беспокойте Петра Ивановича. Вижу, очень скоро вам взбредет в голову его потревожить. – Сказала, провожая нас, ведьма.

Кто такой этот Петр Иванович, мы понятия не имели, но на всякий случай пообещали его не тревожить. Добежав до велосипедов, мы быстреньки расселись и покатили в сторону плотины.

– Жуть жуткая, вот что я вам скажу. – Анька дрожала от страха и холода, сидя на раме и держась за центр руля.

– Ничего жуткого, у старушенции поехала крыша от одиночества. – Хмыкнула Миленка. – Вы на левую сторону?

– Ага.

– Когда встретимся? – Спросила Милена, притормаживая у плотины.

– Меня наверняка загрузят на несколько дней. – Вздохнула я. – Если что, я через Аньку или Вовку с вами свяжусь.

– Я завтра тоже пас, маме надо помочь по хозяйству.

– А мне с детьми… – Грустно сообщила Милена. – Ладно, свидимся!

Мы с Анькой поехали на другую сторону. Вова великодушно согласился отвезти её велосипед к себе, чтобы не оставлять матери Воронцовой, иначе та сходу все поймет. Так что сначала я довезла Аньку, а потом себя. О том, что мы услышали в доме ведьмы, не обсуждали и постарались забыть, как страшный сон.

28 июня, левая сторона

Неделя выдалась жуткой. На следующий день после нашей поездки на Пасеку, я узнала от бабушки, что к нам едут родственники. Причем все родственники, как со стороны деда, так и бабушки. Мы, кажется, сутки неотрывно готовили. И когда приехали долгожданные гости, мне пришлось три дня их везде сопровождать, отвечать на раздражающие вопросы, улыбаться и смеяться над шутками о моих несуществующих женихах, да ещё и спать табуном в одной комнате.

Мне и дяде Феде выделили раскладушки, так что мы спали с ним прямо в центре большой комнаты. Лет с двенадцати я стала называть его просто «Федей», тем более что старше меня он был всего на десять лет. Федя всю жизнь был моим спасителем и лучшим другом. Он показал мне первый ужастик, после которого я не спала двое суток, катал меня на спине, научил вылавливать червей из навозных куч и рыбачить, катал меня на надувной лодке и вообще делал все, о чем бы я не попросила.

Федя и в этот раз помогал мне не сойти с ума и не откинуться из-за стресса, вызванного толпой родственников. Меня воспитали так, что я не имела права перечить старшим ни в чем и никогда, грубо говоря, быть человеком без мнения, рабом обстоятельств. Семьи моих подруг всегда поражались моей чрезмерной скромности и вежливости, а я и не умела жить по-другому, и потому, когда друзья позволяли себе какую-то вольность при родителях, или когда их родители соглашались с их мнением, у меня лезли на лоб глаза. В моем подсознании сформировался устой о том, что, если ты ребенок, значит, мнение твое, все равно что восьмая лапа паука – бесполезное явление.