С головы несчастного Арне Кристенсена все также капала кровь, но звук падения капель теперь, когда голова Асмера прояснилась, казался не глухим, а, наоборот, звонким, словно они падали не на паркет, а на металл. Асмер присмотрелся, и, действительно, там, где капли ударялись о пол, под слоем крови, виднелось что-то темное и круглое. Он подошел ближе и рукой в перчатке расчистил это место на полу.

– Есть мысли какие-то? – наблюдая за ним, спросил комиссар.

Там лежал темно бронзовый медальон с каким-то непонятным рисунком, который из-за прилипшей крови было сложно рассмотреть. Асмер попытался стереть ее пальцем, но ему это не удалось. Тогда он тоже, как и фотографию, поместил медальон в пакет для улик и передал комиссару.

– Синий язык, выпученные глаза, бледное лицо… Даже не знаю, я бы мог предположить, что его задушили… Трудно что-то сказать, надо сначала установить, когда наступила смерть – до или после обезглавливания. Да и я, сам знаешь, далеко не Брестон, так что давай подеждем, что скажет он…

– Все же есть тут кое-что странное…

Асмер посмотрел на свои запачканные кровью туфли, а затем на следы, которые остались от его обуви на полу.

– Скажи мне…Кто-то заходил сюда до нас тобой?

– Нет, никто, даже криминалистов не пускал, – ответил комиссар.

– А Йокин? Чего он такой зеленый?

– Он приехал на вызов, служанка вызвала. Так что он был первым, кто все это увидел, кроме самой служанки конечно. Но сюда они не заходили, насколько мне известно. Может он и никудышный полицейский, но следы пока затаптывать не додумался.

– Тогда странно, что здесь не осталось никаких отпечатков обуви. Убийце пришлось бы постараться, чтобы не запачкать ноги в крови. С одной стороны, он был достаточно аккуратен, чтобы не оставить видимых следов, а с другой мог просто спрятать труп, а вместо этого устроил тут целое представление. Если бы он хотел просто убить, то зачем все это? Нет – убийца хотел привлечь внимание, передать послание. Вот только что оно означает, я понятия не имею.

– А ты не подумал, что это просто псих, которому нравиться устраивать подобное, показывать плоды своих трудов? – вставил комиссар.

– Сомневаюсь. Я тоже подумал бы, что это просто очередной сумасшедший, но медальон меня переубедил. Может, конечно, у нашего героя не все дома, но вряд ли он оставил его здесь просто так, без цели что-то до нас донести, – Асмер снова присел на корточки к тому месту, где в слое крови виднелся отпечаток металлического кругляша.

– Хорошо, Асмер, ты меня убедил, – нахмурил брови комиссар, – однако не спеши делиться своими доводами с кем-то еще. Тогда дело точно не останется у нас. Эти святоши в цыплячьих платьишках присвоят его себе. А пока я комиссар полиции Атифиса, ни за что не позволю, чтобы закон в моем городе представляли выряженные клоуны, которые молятся неведомой мне херне.

– Не совсем понимаю вас комиссар. Как это связано? – Асмер поднялся с корточек.

– Смерть викария церкви Крови от рук какого-то неизвестного убийцы, который, помимо всего прочего, оставляет послание на месте убийства. Такое уже бывало, и, думаю, вряд ли церкви забыли об этом. Слишком уж свежи раны, – задумчиво произнес комиссар.

– Раны? Гарвальд, ради всего…кхм…давай уже по конкретнее… – нетерпеливо попросил Асмер.

– Так не перебивай и слушай, – проворчал комиссар. – Я говорю об Антицерковниках… Хм… Так их прозвали в народе. Но сейчас не место и время об этом говорить, да и я тебе много не расскажу. Я тут никакой не исторический эксперт, так что давай сейчас … попробуй допросить прислугу, может она тебе чего расскажет.