На мое плечо ложится рука.

– Гурат, курспари.

Я поворачиваю голову назад и встречаюсь с устрашающим взглядом Сула. В его глазах отражается красный свет кристаллов урзула.

– Отпусти меня, – говорю я.

Он скалится.

– Тебе нельзя вмешиваться, – говорит он, переходя на мой родной язык. – Это уничтожит его. Фор должен доказать, что он – ттармок, что он может вынести давление мира.

Я качаю головой.

– Это ведь сокрушает его. Он умрет.

– Если на то будет воля Глубокой Тьмы.

– Нет! – Я пытаюсь вырваться из его хватки. – Я не стану стоять в стороне. Я могу помочь ему. – Решимость делает мой голос тверже. – За этим меня сюда и послали.

Пальцы Сула на моем плече сжимаются крепче, как будто ему очень хотелось бы раздробить мне кости.

– Морар-джук! – рычит он. – Тебя сюда послали, чтобы ты стала его погибелью, но не думай, что я стану стоять в стороне и позволю тебе…

Он резко замолкает, когда большая бледная рука отдергивает его назад. Мы оба оборачиваемся, с удивлением обнаруживая, что рядом с нами стоит королева Рох. Ее каменная шкура растаяла, вновь открыв бледное лицо и идеальные черты, подсвеченные красным сиянием кристаллов урзула.

Она что-то рявкает своему сыну по-трольдски.

– Мар! – начинает протестовать он, но она его обрывает, грубо отпихивая в сторону. Он чертыхается и расправляет перед своего одеяния, его глаза перескакивают с меня на нее и обратно. Игнорируя его, Рох поворачивается ко мне. Я удерживаю ее взгляд, кровь моя бежит по венам все быстрее. Она мне не друг; у меня есть причины полагать, что она мне враг. Она не хочет спасения Мифанара или Подземного Королевства, она скорее жаждет их окончательного уничтожения. И она явно не поддерживает ни Фора, ни его правления.

Сейчас она смотрит на меня сверху вниз, воплощая разом свирепую мощь и яростное бессилие. Королева, которая больше не является королевой в мире, находящемся на краю гибели. Она вглядывается в мое лицо. Затем ее глаза на мгновение опускаются к кулону, лежащему у меня над сердцем.

– Ступай к нему, – говорит Рох. Она резко вскидывает глаза, впиваясь в меня взглядом. – Делай то, что должна, курспари-глур.

Я перевожу обеспокоенный взгляд с нее на ее сына. Сул стоит в нескольких шагах за спиной матери, его лицо – маска едва сдерживаемого гнева. Хэйл стоит рядом с ним, успокаивающе положив ладонь на его руку. Я на долю секунды ловлю взгляд своей телохранительницы. За стоической неподвижностью ее лица что-то мелькает, быть может проблеск отчаяния. Я вижу его даже без помощи моего божественного дара. В конце концов, ее брат был среди тех, кто погиб; его душа тоже сейчас на кону.

Но Хэйл была рядом, когда я поднялась в Круг Урзулхар и соединилась с теми великими камнями. Она была там и видела, что произошло. Ту силу, что вырвалась из меня, обратив волну разрушения вспять. Может, она и не все понимает, но знает достаточно.

В течение пяти долгих вдохов Хэйл удерживает мой взгляд, затем кивает. Это все ободрение, что мне нужно.

Отвернувшись от них троих, я приближаюсь к Фору и бассейну. Его голова опущена, лицо – в паре дюймов от воды. Если вес кристалла надавит на него еще хотя бы немного сильней, то он утонет. Я подбираю юбки и пробираюсь между замотанными телами мертвых, игнорируя голос Сула, окликающий меня со спины. Его вскоре заглушает грохот неустанной песни. Земля у меня под ногами гудит из-за всех сокрытых в ней кристаллов, пробудившихся в этом зале.

Остро осознавая, что на меня смотрят глаза всех зрителей, собравшихся на галерее, я отбрасываю в сторону свой тяжелый головной убор и громоздкий узорчатый воротник, после чего прыгаю в ледяной бассейн. Вода достает мне почти до пояса, когда я добираюсь до моего стоящего на коленях мужа. Что же мне делать? У меня нет ни опыта, ни знаний, на которые я могла бы положиться. Но Фор в беде. Я это чувствую. Скоро его душа треснет под этим невообразимым весом. Я должна что-то сделать. Хоть что-нибудь. Закрыв глаза, я протягиваю руки и обхватываю ту сферу, что он держит.