Поправочка — она не была исключительной ровно до своих шестнадцати, но о том дому Блайинор узнать не суждено.

А ведь так было не всегда. До тринадцати лет, пока сила не проснулась, не показала себя во всей красе, мать даже делала вид, что любит её. Делала вид, что не обращает внимания на совсем не фейскую внешность, на слишком круглые уши, на то, что она не похожа на неё и хоть на кого-то из фейри Крагеннана. На самом деле же любви в той женщине вовсе не было, она на неё вряд ли способна… Но равнодушие лучше ненависти, которой она воспылала к ней потом.

Неудачное, бесполезное дитя. Копия дурного папаши, и нет, абсолютно неважно, что Эрин себя рожать не просила. Тем более от «мерзкого человечишки, который даже не смог дать ничего путного».

Не смог, это правда. У людей дара баэн-ши не бывает, то привилегия (и проклятие) народа фейри, давно растерявшего свои дары из-за своего же высокомерия.

Эрин — Вестница Смерти, и лаэда Иртанаэль, узнав об этом, наверняка отдала бы правую руку, лишь бы вернуть её в родные пенаты. Банши — не средненький маг земли и стоит гораздо больше, чем мог предложить хоть кто-то в Крагеннане.

Банши, родившаяся у лаэды благодаря человеку, в чьих жилах, помимо сильной крови, ещё и прорва магии. Дориан Тангрим вовсе не слабый человечишка, как отзывалась о нём мать. Герой своего народа, воин и сын лордов ничуть не менее, а то и более знатных, нежели род Блайинор, что давно уже не так силён, как прежде.

Ещё Дориан Тангрим — опальный командир спецназа, невесть за какие злодеяния отправленный в ссылку в Синтар; вечно пьяный балагур, тот ещё похабник и постоянный клиент всех борделей в округе. Если верить Шаю, отличный парень и на редкость добрый малый, но пока что проверять его слова не слишком тянуло. Как не тянуло и на нормальное, не вызванное очередным видением знакомство — Эрин всё ещё плоха в общении и понятия не имеет, о чём разговаривать с тем, кого никогда не знала. С тем, кого даже не надеялась отыскать…

Эрин тряхнула головой, склонилась над крохотными саженцами голубых елей, редких и красивых, но совершенно не подходящих для местной глинистой почвы и влажного климата. Им нужен сухой воздух и песок, а никак не то, что может предложить Синтар. Но Элейн, её куратору и начальнице, втемяшилось посадить голубые ели: мол, лорду Маклелану непременно понравится, на его родине растут именно такие… Не важно, что желания и возможности — абсолютно разные вещи, и даже полукровке-фейри с её даром не всё подвластно, а уж тем более после…

— Делай со мной что хочешь, Эл, — проговорила Эрин, поднимаясь на ноги, — но они не приживутся. Не в этих условиях. Нужен песок, климат, прорва магии — у меня столько нет!

— Ну Эрин, — тут же заканючила Элейн — суровая с виду северянка, невесть каким чудом оказавшаяся в местных болотах, — ты же фейри! Вы, ушастые, и не такое можете, я читала!

Ну да. Элейн — природница, давным-давно обихаживающая чужие сады-огороды, но в душе всё та же клятая боёвка. Сильная, способная, с отличными рекомендациями из самого Иленгарда, но совершенно не понимающая слов «нет» и «терпение».

— Но не Пресветлая же богиня! — возмутилась Эрин, утерев со лба пот. Сегодня ей снова снились те сны, жуткие, тяжелые, отнимающие прорву резерва… Точнее, не сны вовсе, но об этом она думать не желала. — Серьёзно, Элейн, тут под одну ель нужно два куба песка, хорошего, сухого. Глину поднять, чтобы воду не задерживала. Мы тут все поляжем, но на одной магии до зимы не управимся!

— И что ты предлагаешь? — язвительно поинтересовалась Элейн, тоже поднявшись и принимаясь отряхивать руки.