Через несколько минут она с большим трудом поднялась, решив, что все же лучше, если она возьмет себя в руки и обратиться к мыслям о хозяйстве. Она вернулась в спальню. А музыка вдруг снова появилась и изменилась. Теперь кто-то «там» долбил по клавишам всей пятерней, а может, даже кулаками. Лиза замерла, приложила обе руки к груди, почувствовала под ладонью ожерелье тети, сжала камень, будто искала защиты.

– Не хочу больше упражняться! – выкрикнул девичий голосок. – На улице солнце. Мы с Ниной хотим пойти на пруд, устроить там пикник. Хорошо бы увидеть Николеньку! Он такой милый, правда?!

Лиза закрыла глаза и с большим трудом заставила себя успокоиться. Голос и музыка, она поняла, слышались через дверь за вышитым ковриком. Это потрясло ее необыкновенно, но она не боялась привидений. Больше тревожило ее состояние нервов, а не привидения, которыми, по слухам, была заполнена старая дача. Она о них знала, но никогда не видела. Медленно вышла из столовой в тетину спальню, сняла с гвоздиков коврик. Схватила задвижку и попыталась ее приподнять, затвор не поддавался.

– Кто там? – кричала она и колотила в дверь. – Кто там?

Потом замерла и подумала:

«Я что, сумасшедшая? Мое расстроенное воображение хочет поиграть со мной?»

– Это мы, дорогая! – услышала Лиза знакомый голос. Она вышла из спальни и на пороге столовой обнаружила сестер Пунц, женщин без возраста, которых в поселке держали за местных сумасшедших. Но не буйных, а вполне дружелюбных и забавных. Роза Эмильевна в маленькой шляпке с птичкой на взлохмаченных седых волосах, собранных сзади в круглый пучок, с яркими румянами, проваливающимися в морщины, голубыми тенями с блестками над ресницами, превратившимися в столбики от обилия туши, и алой помадой, высокая и жизнерадостная, в украшениях и цветастом платье с пышной юбкой, прилетевшей из пятидесятых, более всего напоминала постаревшую работницу цирка. Она держала в руках кастрюлю, завернутую в полотенце, и глядела на Лизу с беспокойством:

– Ты оставила ворота открытыми, вот мы и вошли, – пояснила одна.

– Ты хорошо себя чувствуешь, Лиза? – спросила другая.

– Ты очень бледная! – заметила первая.

– Да, да, извините! А вы, случайно, не знаете, что там за дверь в тетиной спальне?

Софья Эмильевна, та, что пониже и попастельней – простое каре, отсутствие помады и цветастого платья, что компенсировал большой бант на ободке и белые, в кружевных цветах, кругом зашитые колготки на ногах, засунутых в стоптанные туфли, – повторила Лизину концепцию:

– Ничего особенного. Разве Верочка тебе не рассказывала? Там была старая часть дома, которая сгорела около века назад, а дверной проем, который остался после пожара, заделали. Заложили бревнами снаружи. Вот и все.

– Наша мама была совсем девочкой, когда случился пожар, – сказала Роза.

– Пожар был ужасный, – мрачно уточнила Соня.

– Врач с маленькой дочкой погибли в страшном огне, – добавила Роза.

– И эта часть дома не была построена снова, – закончила Соня.

– Да-да-да! А разве Верочка не рассказывала?! – сказали они хором.

Обе трясли головами и делали круглые страшные глаза.

Лиза почувствовала жар в крови:

– Значит, все-таки была девочка?! – подумала она вслух, вспоминая музыку и детский голос.

– Девочку звали Туся, – сообщила, качнувшись, птичка на шляпке.

– Доктора – Виктор Павлович Михайлов, – дополнил бант.

– Туся была подружкой нашей мамы, – подхватив поудобней кастрюлю, продолжила Роза.

– Доктор умер в огне, пытаясь спасти дочурку. Ужасная трагедия. – Соня опустила ресницы.

Лиза ощутила выброс адреналина, на лбу снова выступил холодный пот.