Очень скоро Катя поняла всю тщетность своих попыток разжалобить тюремщиков. Она больше не плакала, не кричала, просто сидела в темной комнате, куда сквозь плотные шторы не проникал ни единый лучик солнца днем, не заглядывали фонари и не светила извечная иллюминация столицы по ночам. Она почти ничего не ела и не пила. Ее обычно ухоженные волосы свалялись, и на макушке появились некрасивые черные корни. Она забыла, что такое макияж. Несколько недель не подходила к зеркалам и ни с кем не разговаривала. Хмурым, недовольным ее присутствием в собственном доме тюремщикам было не до заточенной в четырех стенах хозяйки и ее душевных терзаний, а сотовый телефон – единственную возможную связь с внешним миром – Паша отобрал у нее сразу после второго дня свадьбы, опасаясь, что она сможет дать весточку Алине.

На смену лету пришла осень. По карнизу барабанили тяжелые капли дождя, а по ночам за окном завывал ветер. Те, кто приходил караулить жену Павла, теперь одевались в теплые пальто и плащи. Потом некоторые обзавелись головными уборами и постоянно кутались в огромные шарфы. Так Катя узнала, что наступила зима. Она не видела снега, как не замечала потоков воды, ливших с небес парой недель раньше.

Муж по-прежнему старался побороть ее предубеждение. Он выказывал ей всяческое внимание, заваливал подарками, приставал с ласками, на которые она не реагировала даже малейшим, едва различимым в тишине вздохом. Неожиданно вспыхнувшая в сердце Кати любовь погасла, оставив после себя пустоту и горечь. Поцелуи, которые еще недавно доставляли ей неземное блаженство, вызывали отвращение. Она все время ощущала острые клыки, которые Паша умело скрывал раньше.

Когда в большой гостиной пятикомнатного пентхауза появилась нарядная новогодняя елка, девушка не выказала никаких эмоций. Молодой веселый парнишка с коробкой красочных игрушек и пушистой мишурой в руках предложил помочь ему с украшением квартиры, но она лишь безразлично пожала плечами. Этот праздник для нее ничего не значил.

В волшебную ночь к ним в гости пришли все члены группы Павла и еще несколько человек. Катя видела их всех раньше, но не знала, как кого зовут. В честь торжественного события Паша лично запихнул ее под душ, отмыл свалявшиеся волосы, нанес на них любимую Катину краску, наложил на лицо едва заметный макияж и нарядил жену в серебристое коктейльное платье, подчеркивающее ее стройную фигуру.

Ее, как красивую куклу, усадили в центре стола. Никого, казалось, не заботило, что в этом доме она выполняет роль обременительной приживалки, а никак не хозяйки.

Кира произнесла первый тост, пожелав всем удачи в новом году. Воители выпили шампанского, вампиры – алой жидкости, налитой в винные бокалы. От вида красных разводов возле губ немертвых Катю ощутимо мутило.

– Напиши желание под бой курантов, оно обязательно сбудется, – шепнула девушке ее соседка справа, очаровательная красавица по имени Ирина. Она принадлежала к категории сочувствующих и несколько раз советовала пленнице согласиться на получение знака. «Быть воителем намного лучше, чем вампиром. Почти ничего не меняется», – убеждала она. Но Катя неизменно отвечала молчанием на ее бурные тирады.

– Спасибо, мои желания давно не исполняются, – вежливо ответила жена Павла, отставив бокал в сторону. Ее тарелка так и осталась пустой до утра. Гости разошлись около пяти. За окном взрывались петарды, слышались гудки машин и крики гуляющих людей. Паша с довольным видом смотрел новогоднюю передачу. В руках у него была чайная чашка, наполненная кровью. Он медленно тянул адский напиток, мельком глядя на сжавшуюся на стуле супругу. Катя так и продолжала сидеть на месте, когда за последним из гостей закрылась дверь.