Положив свою голову на мою, снова прижав к себе и продолжая меня поглаживать, она продолжила:

– Только не иди в армию, родной. Это опасно, а я не хочу потерять тебя так же, как потеряла твоего отца. Лучше займись более мирной деятельностью, где ты будешь не менее полезен для общества, – с мольбой в голосе попросила она.

Мне стало очень жалко мою маму. Я прижался к ней, стараясь как можно крепче её обнять и сказал:

– Хорошо, мам. Я обещаю тебе, что не пойду в армию и не стану солдатом или рыцарем. Я найду более спокойную специальность, которая будет цениться не меньше, и которая позволит мне достойно о тебе заботиться.

Мама ничего не сказала, только шире улыбнулась (это я почувствовал буквально своим затылком), тоже покрепче меня обняла, а потом добавила: – Спасибо!

На душе сразу потеплело: в этом «спасибо» было столько искренности, любви, а главное – успокоения, что я сразу решил во что бы то ни стало не подводить ожидания матери, сдержать обещание и найти такую профессию, которая позволит мне достойно обеспечивать и себя и мою мать, а главное – не будет заставлять её все время за меня переживать.

Прошло несколько лет, и я стал кузнецом. Работа не сказать, что очень почетная, но поскольку оружие и доспехи нужны почти всегда, оплачивалась она хорошо. Я действительно смог начать обеспечивать себя и маму. Поначалу она продолжала работать в таверне, но я буквально силой заставил её уйти оттуда и перестать работать вовсе. Она первое время упрямилась, говорила, что не хочет сидеть у меня на шее, хочет, чтобы я женился и создал свою собственную семью и что не хочет мне в этом мешать и быть мне обузой.

Я тогда искренне обиделся на неё: как она только могла подумать, что она – моя самая любимая и дорогая на всем белом свете женщина, которая не постыдилась ради меня работать в какой-то зачуханной таверне, где ей постоянно досаждали всякие пьяные и вонючие мужики, женщина, которая отказалась от собственного благополучия и готова была так унижаться ради меня, может думать, что она мне досаждает…

В тот день, не скрывая своего негодования из-за её слов, я сказал ей, чтобы она даже не думала допускать таких мыслей! Что ради неё я готов хоть полы в той же таверне драить, хоть улицы мести – только бы она была счастлива. И если она еще хоть раз посмеет сказать что-то в этом роде, то он по-настоящему на нее обидится и… в общем сделает что-то такое, из-за чего ей придется за него переживать. Например, пойдёт в армию…

Да, приём подлый, но зато весьма действенный.

После такой угрозы мама, разумеется, перестала возмущаться и пытаться снова пойти работать. Но я видел, что она все равно считает себя обузой, и что её мнение на этот счет не изменилось. И все же она смирилась с тем, что её единственный сын не успокоится, пока не сделает свою мать самой счастливой женщиной на свете. Я ей неоднократно на это намекал и старался, чтобы она ни в чем не нуждалась. Дарил ей всевозможные подарки: украшения, платья… однажды даже накопил денег и заказал ей очень дорогой парфюм, которым обычно пользовались дамы из высшего общества. А она все время только и говорила мне:

– Я и так самая счастливая женщина, ведь у меня есть такой сын.

Мне было невероятно приятно слышать эти слова от моей самой любимой женщины на свете – моей мамочки. Но потом случилось непредвиденное – моя мама тяжело заболела. Это была доселе неизвестная и малоизученная болезнь. Никто не мог сказать, что с ней. Даже наш лекарь, который обладал немалым опытом и знаниями ничего не мог сделать – разве что продлить её жизнь совсем ненадолго и облегчить её мучения.