Наместник произнес легендарное прозвище так, что оно прозвучало самым грязным и последним ругательством.

– Я бы сказал, что не имею чести вас знать, – на этот раз в груди Хаджара вскипела такая ярость, что сдержать ее он уже оказался не в силах, – но, боюсь, именно это и делает мне честь.

И будто бы само понятие «звука» исчезло в этом мире.

Все замерло.

Ветер, люди, их дыхание и сердца. Казалось, даже хаотичный танец огня в лампах – и тот застыл на пару мгновений.

Никто и никогда не смел даже обратить взор к наместнику, не то чтобы встать у него на пути. Уже само это было неслыханной дерзостью. Но то, что произнес Хаджар… Даже мысль о том, что кто-то может оскорбить Лирия, внушала ужас людям, абсолютно непричастным к происшествию.

– Как смеешь ты… – закричал было Примус, но его прервал звонкий и заливистый смех наместника.

Лирий хохотал, запрокинув голову и держась за живот, в то время как его воины держались за оружие. Хаджар же стоял прямо. Он выглядел готовым к бою. Как, впрочем, и всегда.

Примус был лишь оружием в руках империи. Оружием, которое он однажды сломает. Но тот, кто отдал приказ, кто разрушил его семью, им воистину был наместник.

– Не стоит, мой старый друг, – утирал Лирий выступившие от смеха слезы. – Я бы, признаться, разочаровался, проглоти великий генерал мое оскорбление. Все же от человека, который смог одолеть патриарха Черных Врат, я не ожидал меньшего.

Несмотря на лестные слова, из уст наместника сочился яд. Каждый из присутствующих слышал в его речах откровенную насмешку и издевательство. Намного более явные, чем прежде позволял себе Примус.

Лирий ходил вокруг Хаджара, рассматривая его, как дешевую лошадь или пса.

– И как при таком телосложении вы добились подобной славы мечника? – смеялся имперец. – Может, за вас сражались другие или вы достаточно богаты, чтобы платить бардам?

Нет для мечника большего оскорбления, чем когда его обвиняют в ложном бахвальстве.

– Вы говорите это, потому что пришли безоружным, наместник? – От тона Хаджара некоторые особо слабовольные граждане бледнели.

Им казалось, что звучит вовсе не человеческая речь, а звериный рык.

Лирий же действительно пришел без оружия, и кодекс не позволял Хаджару немедленно вызвать его на дуэль. Более того, сделать этого ему не позволяли законы гостеприимства и здравый рассудок.

Без устали Хаджар напоминал себе, что еще не пришло время для кровавой жатвы.

– Увы, – развел руками Лирий, – мой новый меч еще не доставлен из империи, а пользоваться старым мне не позволяет самолюбие. Но, пожалуй, один из моих воинов не откажется сой…

– Отец. Позвольте мне проверить слухи о мастерстве генерала.

Хаджару на плечи будто бы гора свалилась. Он повернулся к принцессе. Из ее глаз пропали уважение и интерес, оставив после себя только презрение. Она, как и он сам прежде, смотрела ему не в глаза, а в сторону шеи.

Если он узнал ее в танце, то Элейн… Она никак не могла поверить в то, что прославленный генерал, защитник простых людей, оставил умирать ни в чем не повинного мужчину, пытавшегося защитить изнасилованную стражниками дочь.

Хаджар машинально прикрыл красную полосу, выступившую из-под воротника, но было уже поздно.

В ту ночь, когда он встретил незнакомку, ему не просто так показалась знакомой ее техника. Именно в таком стиле обучал Хаджара дворцовый Мастер.

Не дожидаясь разрешения отца, Элейн выхватила из ножен стоявшего рядом вельможи тонкий клинок. Она взмахнула им, и в сторону Хаджара полетел огненный сокол. С широких крыльев слетали на пол огненные перья. Люди бросились врассыпную. Наместник удивленно вздохнул и сделал несколько шагов назад.