Хаджар же не переставлял удивляться тому факту, что представительница главной семьи аристократического рода Геран, славящегося строительством фортов и замков, служит в довольно непримечательном корпусе стражей.

Нет, элитное подразделение легионов, охраняющих “Запретный город” и императорский род, – это, безусловно, почетно. Но…

Хаджар скосил взгляд в сторону двух Божественных клинков в руках Рекки, из-за которых та постепенно увядала как адепт. Эти жуткие паразиты высасывали из нее силы и…

Хаджар едва не споткнулся. Еще недавно Геран выглядела так, что не позавидовали бы и некоторые Небесные солдаты, но сейчас ее энергетическая структура оказалась как у вполне способного и сильного Рыцаря духа развитой стадии.

Высокое Небо! Что-то здесь было не так.

– Лорд Балигор отметил наши успехи, – пожала плечами Рекка.

– Успехи? – переспросил Хаджар. Проходя мимо шестерки гвардейцев, он легонько кивнул им и с некоторым удовольствием, которое раньше ему было не присуще, отметил гнев в их взглядах. – Я не уверен, что наше путешествие в джунгли Карнака можно назвать успешным и…

И Хаджар осекся. Он вспомнил, как принцесса Акена показывала ему пергаментный листок, который она забрала из усыпальницы древнего императора драконов.

А потом он понял, что силами пятого легиона была сдержана вся мощь армии мертвецов. И это с учетом того, что девяносто процентов силы удара мертвых пришлось только на четверть пятого легиона. И тот устоял…

Что же до сражения Дерека с Хаджаром, то после удара Танигеда, который все еще отзывался эхом в физической и энергетической структуре Хаджара, становилось понятно – великий герой великому герою рознь.

Даже тот же Орун, всю жизнь скрывавший свою невероятную мощь. И на вершине айсберга силы, которую он демонстрировал окружающим, находились равные ему.

Что же до Дерека с его “Истинным королевством парного клинка” и техниками из “Свитка бога войны”, то с ними он бы не заставил Оруна даже напрячься. И это с учетом того, что последний использовал бы лишь вершину айсберга.

Что же до Рекки и Акены…

Хаджару все отчетливее становилось ясно, что Балигор предложил своего человека не просто так. И что император Морган в очередной раз просто использовал чужие руки, чтобы загрести максимальное количество жара.

Весь их поход в Карнак был организован вовсе не для того, чтобы предотвратить приход армии, которая уничтожила бы два залпа “Ярости смертного неба”, а ради клочка пергамента, который принесла Акена.

Акена, которую с момента возвращения в Дарнас Хаджар больше не видел.

Эти мысли Хаджар изложил и Эйнену.

– Я тоже об этом думал, – нахмурился островитянин. – Его императорское величество явно что-то замышляет. И, видит великая черепаха, это напрямую будет связано с финальной битвой в этой войне.

– Скорее всего, – согласился Хаджар. – Вот только если с этими двумя все ясно, – Хаджар глазами указал на Рекку: на каком бы диалекте они ни говорили, произносить вслух имена никогда не рисковали, – то что в походе забыл Карейн Тарез? Его отец наверняка не одну ниточку дернул, чтобы он там оказался.

Эйнен ответил на риторический вопрос молчанием. Их всех, включая павшего Гэлхада, использовали в своих целях. И это чувство, видят Вечерние Звезды, было не просто неприятным, а унижающим.

– Постарайся проявить уважение, варвар, – процедила Рекка, когда они остановились около простенькой (по меркам “Запретного города”) двери. – А ты, Эйнен, подождешь со мной. На аудиенцию приглашен лишь Хаджар Дархан.

Ничего не говоря, островитянин прислонился спиной к гобелену и слегка приоткрыл свои нечеловеческие фиолетовые глаза. А потом демонстративно глянул в сторону двери.