Альх нервно передернул плечами:

– Не смертельно.

Катара закатила глаза и, томно вздохнув, сползла с кровати:

– Не спеши, давай я наложу мазь и новую повязку. Конечно, не бесплатно, так как, сам знаешь, исцеляющие травы нынче недешевы. Но оно того стоит. – Она хотела коснуться его, но мужчина предупреждающе рыкнул, словно ее руки несли чуму:

– Не смей!

 Женщина в смятении замерла.

– Но…

– Твоя забота мне не нужна, – уже более спокойно уронил мужчина, натягивая чистую рубашку.

– Не понимаю... Неужели Катара тебя чем-то огорчила? Ну, не хочешь повязку, хотя бы поешь, не спеши. Еще очень рано. Я прикажу, и мои девочки соберут на стол. Ты не знаешь, но Мирена – чудо, а не стряпуха: такие булочки печет! И вино у меня есть, из самой Дакии, мне его наместник Кривел жаловал, когда… – Женщина замялась: – Когда проезжал мимо.

Женский щебет начал раздражать.

 – Прикажи, пусть подготовят коня, я выезжаю незамедлительно. – Райнхард устало потер лицо, с неудовольствием отмечая, что внутренние демоны уже начали раскручивать колесо его личного чистилища, стирая из памяти его тела и души время, проведенное в Сарде, заменяя вкус снеди и вина горечью и тленом, а пресыщенность и удовлетворение от любовных утех – пустотой и разочарованием, которые не унять, пока не будет исполнено очередное желание.

Мужчине хотелось взреветь и, как всегда, что-нибудь разрушить, но он быстро взял себя в руки и покинул дом удовольствий не оглядываясь.

2

Путь оказался недолгий: четыре дня на восток, и Райнхард спешился возле одинокого, затерянного в лесу домика, окутанного стойким запахом гари и облизанного в недавнем прошлом огнем.

– Надеюсь, меня не заставят строить новое жилище? – спросил он коня, который настороженно прядал ушами. – Хотя, Альтафф, выстроить дом – это еще не самое страшное.

Потрепав друга по загривку, альх накинул поводья на ворота со сломанными зубцами и, хрустя слюдяными осколками, которые в прошлом украшали оконные проемы, прошел вперед.

Сняв с левой руки перчатку, он начертил в воздухе руну Ансуз, дающую знания, и попробовал ощупать воздух, словно вытягивая из него информацию. Несмотря на то, что воздух – стихия непостоянства, стремительно меняющаяся, мужчина уловил отголосок прошлого в виде зыбкого миража. Скорее, почувствовал, чем увидел озлобленную толпу, крушащую все на своем пути, а в центре – хрупкую женскую фигурку.

Местный самосуд над очередной несчастной, которую обвинили в колдовстве и поклонении темным… Альху не раз приходилось встречать подобное, поэтому видение его не удивило. Хмыкнув, он собрался отпустить мираж, но порыв ветра разметал волосы девушки из видения и донес до его обоняния аромат вереска и дикого меда.

Райнхард насторожился. Аромат, что ему привиделся, был невозможен. Не только потому, что эти растения безжалостно уничтожались и были запрещены на землях пяти королевств, потому что считались цветами порока и скверны. Но и потому, что это был всего лишь мираж. Пустое дыхание недалекого прошлого.

Но, как бы альх ни убеждал себя в очевидном, аромат вереска нещадно дразнил его ноздри, заставляя непроизвольно принюхиваться и вспоминать о давно забытом. Не понимая, зачем это делает, альх свободной рукой полез за кинжалом, чтобы обменять свою кровь на усиление потока, питающего его силу, и, тем самым, дать миражу больше красок и подробностей. Но едва поднес лезвие к запястью, как дернулся от громкого ржания коня и, не повредив руку, стремительно схлопнул мираж.

– Бездна! Что за наваждение?! – Райнхард сплюнул и направился в дом.

Несмотря на обугленность снаружи, внутри жилище оказалось не тронуто пламенем. Только выбитые окна да опрокинутая мебель напоминали о людской ненависти и бесчинстве.