И вот, сидя перед любимым от пола до потолка окном, коих в комнате три, дабы обзор был без слепых зон на все края острова, я бездумно смотрел на широкие поля, леса, очертания далекого села, что с каждым годом ширилось и расползалось.

— Дамир, — раздался робкий стук в дверь, и я нехотя отозвался:

— Чего тебе?

В комнатку тенью скользнула Вейта.

По бою её сердца слышал, как волновалась. Осторожно подступила со спины. Ладони положила мне на плечи. Чуть дрогнула в желании напомнить о себе.

Она моя любовница из последних. Тоже жервопринесённая. Откуп из тёплой страны, где оказался пролётом, но задержался.

Я привык к разному приёму, а там меня встретили богато. И интересных вещей надарили, и дев одна краше другой предлагали. Но подобные лакомства у меня надолго не задерживались. Аспид не терпел никого рядом! Ежели Дамир-человек шёл на общение и давал себе слабину — подбирал жертв, то Аспид, попадись они под горячую руку, вернее коготь-клык — и нет. Участь у таких жертв была только одна — смерть.

Потому человек во мне и был в растерянности: Вольху выбрал не я, а Аспид! Чего доселе никогда не было.

Не сожрал в пещере, когда она жертвой ждала.

Не разорвал, когда заприметил её с другим, хотя поведение благоверной бросило тень на её репутацию.

Не убил, притащив в крепость и учинив насилие.

И ежели мне было неприятно и скверно за то, что нарушил слово и не дал Вольхе обещанную седмицу, то Аспиду... плевать... Он пожелал, он взял, несмотря на сопротивление. Взял силой... и что удивительней, всё равно оставил её в живых!

Вейта огладила мои плечи жаднее, уверенней:

— Я знаю, что ни одна нежная и слабая княжна не способна Аспиду угодить, — тихо прошептала, носом уткнувшись в затылок. И ежели раньше спокойно к этому относился, сегодня стало противно.

Я порывисто встал с кресла, избегая прикосновений:

— Что она делает? — как бы невзначай бросил, пройдясь до окна.

— Не знаю, — недовольно протянула Вейта. — Когда я уходила, она вроде... плакала в углу.

— Так сходи и узнай! — надоело слушать девицу.

И без того забываться стала. Пора место указать.

Да и не до неё.

Мне бы голову и сердце вернуть к разумению.

— Не хватает, чтобы руки на себя наложила. Мне некогда другую для брачевания искать, — отрезал сухо, опять к окну повернувшись.

Рукой в стену упёрся, бездумно на свои земли глядя, и задумчиво добавил:

— Воды тёплой сделай, — знал, что ещё Вейта не ушла, — помыться бы ей. И свежую рубаху для сна! Поутру ежели ещё будет жива, платье какое-нибудь дай, а это в порядок приведи.

— Знаешь ведь, я плохо шью...

— Не пойму, на кой я тебя ещё не выставил, — буркнул в сердцах.

— Зачем ты так, — всхлипнула девка. — Я ведь дышу тобой...

— Оно мне не надобно! — отрезал резче, чем стоило б. — А платье Вольхи, Шануре отдай. Она починит аль выкинь его просто, — зло опять накатило.

Слышал недовольное сопение Вейты, но она знала, что мне перечить нельзя, потому тихо комнату покинула.

Остаток ночи промаялся, всё больше себя ненавидя и требуя от Аспида угомониться. Готовился к встрече с женой, даже повиниться хотел, но на завтрак девица не спустилась.

Решил, что устала, и по делам улетел.

На обед Вольха тоже не явилась.

Я заскрежетал зубами, усмиряя Аспида, готового молодой супружнице её место показать, но терпеливо проглотил бойкот.

Решил дать ей время одуматься, в себя прийти, и вновь делами озадачился.

Но и на следующее утро Вольхи было не видать.

— Где она? — Вейту к себе вызвал.

— В комнате сидит, — недовольно пробурчала прислужница, глаза от пола не отрывая.

— Она хоть что-то говорит? — прищурился, жадно выискивая хоть намёк, что Вейта обмануть захочет.