— Двадцать бойцов на северо-западе, — тут же произнесла я вслух.

«Терпила, это я для нас с тобой сказала», — ехидно протянула волчица.

«Ещё раз так назовёшь — будем разговаривать по-чёрному», — мысленно отзывалась я.

«Это как?» — усмехнулась волчица.

И пропала. Я засадила её в подсознание. Пусть посидит, подумает о своём поведении. Выпущу потом, когда перебесится.

— Даня, уведёшь, — приказал Нил. — Придётся искупаться, чтобы запах сбить.

— Мне похер, я могу запах убрать, — ответил Дрёма.

— И я, — отозвалась, а потом смущённо опять подумала, что не вписываюсь в планы мужа. — Или мне с Данилом поехать?

— Со мной! — рявкнул Нил и поднялся на ноги. — Прыгайте на берег.

Данил свернул ближе к берегу. Там стоял лиственный лес. Голый, жалкий.

У воды кромки льда, а на земле сугробы.

Я присела. На борт поставила одну ногу. Примерилась и прыгнула на семь метров до берега. Приземлилась почти на земле, замочила одну черевичку.

Дрёма понтанулся — на метр дальше прыгнул.

И встал передо мной.

Лицом к лицу.

Точнее, я смотрела на его грудь. Высокий парень, как Нил.

Я оглянулась. Катер уплывал дальше. В нём Ильич давал инструкцию Баюну.

Пришло время мести. Сейчас кобель будет меня унижать и убивать за женщину, имя которой у него через неделю из головы вылетит.

Но показать-то надо, что обижен.

— Когти любишь распускать?

Он молниеносный.

Ударил меня по лицу когтями.

Я подняла голову, показав ему клыки.

Дрёма шарахнулся назад, посмотрел на свои когти, которыми вспорол лицо, но ни царапины на мне не осталось.

Глаза мрачные округлил в искреннем удивлении.

Ударил самку Вечного?!

Этот выродок лохматый, кобелиная прорва, смел меня тронуть!

— Я ведь и убить могу, — люто прошептала я. — И никто не вспомнит о тебе. Подох да подох.

Дрёма сделал шаг назад, ещё раз посмотрел на свою руку. Не верил своим глазам.

Тут из кустов вывалился Нил и, мотнув головой, повёл нас к людям.

— Иди, — шикнула я.

Дрёма вначале спиной двинулся за вожаком, а потом припустил за Нилом, нервно оглядываясь.

Георгию было неудобно идти между нами. Беспокоился и нервничал.

Правильно. Я с каждым днём сильнее. Пару боёв, и я не пропущу удара, даже такого быстрого, как у него.

— Нил Ильич, а у тебя жена Вечная, что ли? — ошарашенно спросил Георгий.

— Да. Заметил? — недовольно отозвался Лихо.

— А что ты с ней, как с говном, обращаешься?

Нил остановился, и Дрёма чуть не налетел на него, тоже был вынужден встать на месте.

— Мне её Альфа подсунул. Вот не знаю, как и относиться, — с недовольным рыком ответил Нил.

— Может, нахер её? — Гоша спиной прошёл вперёд, глядя то на меня, то на Нила. — Она неубивайка, походу.

— Георгий Маркович, — зашипел Нил, — я же тебе объяснил, что она для меня единственная. А вот ты ни х*я не единственный.

— Ладно, я понял. — Дрёма тряхнул головой и пошёл вперёд.

— За альфами встань! — рявкнул Нил, и парень посторонился, чтобы пропустить нас вперёд.

И я шла, ожидая, что меня ткнут, пнут или плюнут в спину.

— Один удар по мне, — шипела, как кошка, — и я буду убивать.

Мужчины чинно промолчали.

4. 4

Лес у людей бедненький, тощенький, изнеможённый. Деревья все тонкие, великанов не видать.

От снега мокрого черевички, мужем любимым подаренные, промокли, и шла я за Нилом, поникшая вся и недовольная жизнью.

Не любил истинный, не ставил ни во что. Оскорбляют меня бедную, унижают. А ему и дела нет.

День перевалил за полдень. В ушах гудела опасность. Нас преследовали.

Дрёма, который сильно напрягал, оббежал меня и поравнялся с Нилом, тропинка позволяла.

— Если двадцать бойцов поровну поделятся, то как Баюн справится? — тихо спрашивал парень у вожака. А сам настороженно оглядывался на меня.