И только в свете масляных светильников боярич увидел, что раненый был глубоким стариком. Длинная седая борода, и такие же седые волосы на голове, прихваченные тонким ремешком. Одежда была чистой и неплохого качества, что говорило в пользу того что Николай вмешался.

Сначала Николай осторожно вытащил нож из своего плеча, и порадовался что тот не задел кость, пробив мышцы насквозь. С помощью старика он промыл рану крепкой рисовой водкой и наложил тугую повязку и только после этого занялся стариком.

А вот его рана была совсем нехорошей. Видимо кончик длинноклинкового оружия пропорол мышцу бедра, и глубоко вошёл в ногу без малого не выйдя с другой стороны. А так как привычка дезинфицировать оружие была довольно редкой, то следовало ожидать как минимум воспаления.

Николай промыл рану и замотал рану обрывками простыни.

– Ну, вот. – Он кивнул, глядя на аккуратную повязку. – Теперь только ждать. Если воспалиться сразу к врачу.

Когда старик ушёл, девушка ещё попыталась воспламенить Николая на новые подвиги, но плечо болело так сильно, что он расплатился и вызвав пролётку, уехал в порт.

Утром его разбудил Александр Михайлович. Вернувшийся из турне, по злачным местам портового города, и пребывая в замечательном состоянии духа, капитан напевал что-то бравурное и маршеобразное, а Николай, поняв, что спать ему не дадут, быстро шмыгнул в душ чтобы не светить повязкой, и к завтраку уже выглядел словно с обложки журнала.

За столом офицеры императорского флота были задумчивы, немногословны и налегали в основном на сельтерскую[13], а Александр всё поглядывал на Николая, который машинально берёг левую руку от малейших движений. Конечно, Николай и не думал пытаться обмануть такого опытного бойца как его дядька, но желал оттянуть неприятный разговор, как можно дальше.

Неожиданно в столовую где завтракали офицеры судна и пассажиры вошёл вестовой и склонившись у уха капитана парохода что-то стал торопливо говорить. Слушая вахтенного тот хмурился и оглядывал сидящих за столом тяжёлым взглядом.

– Господа, – произнёс капитан, когда вестовой наконец закончил. – К нам пожаловала делегация от какого-то важного чиновника, и тот желает вознаградить своего спасителя. Утверждают, что тот был русским, а поскольку в порту кроме нашего судна, русских кораблей нет, значит, виновник кто-то из вас. Сознавайтесь, кто приложил руку сегодня ночью?

Два лейтенанта молчаливо переглянулись.

– Ну была заварушка в кабаке, но там всё более-менее тихо обошлось. Пару наглых британских рож разбили, и всё.

– Да и у меня, Пётр Викентьич был небольшой эксцесс, но устраивать из-за трёх трупов в порту, такой с позволения сказать кунштюк? – Произнёс капитан второго ранга.

– А вы что скажете, господин гвардии капитан? – Взгляд капитана судна переместился на Александра.

– Я думаю, причиной переполоха стал мой подопечный. – Михалыч обречённо вздохнул. Война между Ниххон и Россией не состоялась, но отношения были крайне напряжёнными. – Поведайте нам, Николай Александрович, почему вы даже хлеб из тарелки берёте правой рукой, и когда кусаете наклоняетесь к самому столу.

Николай пожал плечами.

– В переулке ночью был атакован группой людей с ножами. От одного ушёл, второй попортил плечо.

– И? – Нетерпеливо барабаня пальцами по столу произнёс капитан.

– Десять убитых. Один спасённый старик. Наверное, кореец, так как я в начале не понял ни слова из того что он сказал.

– Отлично! – С сарказмом сказал Пётр Викентьевич, и встал из-за стола. – Покидать борт судна не советую, а с этими людьми поговорю сам. – Он обвёл взглядом флотских офицеров. – Кстати, вам выходить в город так же не рекомендую. Банды в городе практически захватили власть, так что провокации наверняка будут. Неизвестно кто и как решит свести счёты. А о вашем поведении, молодой человек, я доложу в пароходстве.