(О, – сам собой восхищаюсь, – насобачился за годик интервью-то давать: аки по-писаному…)

– В Россию отъезд?

– Видишь… Засада в том, что в Россию мне совершенно не хочется. По другим причинам. Мне совершенно не нравится то, что там сейчас происходит. Откровенное, жлобское затыкание ртов. Слишком явное уподобление тому, что слишком хорошо памятно и слишком сильно воняет. Очередное обледенение. Через “я” в первой гласной… Там, по-моему, происходит точно такое же сокращение поля свободы, как здесь – сокращение поля творческой самореализации. И результат – опять же для меня – мне кажется примерно одинаковым…

…Фотка под стеклом в подсвеченной нише, черно-белый панорамный триумф воли в духе Лени Риффеншталь, – оригинал. И два летчицких кортика в ножнах, обрамляющие ее, – тоже настоящие, раритетные даже, кажись. Багряные вымпелы-стяги – имперское наследие… А вот бюстики бронзовые, плоскоглазые отцы-вожди-кормчие по углам – подъебка, новодел. Сталин и Мао слушают нас… Адольф с челкой. Путин, между прочим, тоже был, но его какой-то копперфильд идущий вместе исхитрился недавно умыкнуть… Стены – в коричнево-зеленых камуфляжных разводах.

Этот бункер на углу Вагнера и Глезнотаю, где я треплюсь Вене на диктофон, клуб Austrumu robeža,[2] своим пародийно-тоталитарным дизайном страшно, говорят, нравится новым богемным лабусам. А когда здесь идут “Три сестры” (камерная такая диковина: три модных молодых латышских актрисы поют русские песни – от романсов до “Вот пуля пролетела…”) – билеты вообще заказывают за полмесяца.

Венька, кстати, вписывается в антураж на ять. Верность милитарному стилю он сохранил со времен оперативно-конвойного своего полка внутренних войск, только скорректировал под амплуа ди-джея Вениамина. Получился такой забритый в армаду рыжий еж-неформал: егерские боты, куртка-пилотка, брезентовые шаровары, очочки и в ухе серьга…

Надо сказать, работы по прямой диджейской специализации – в живом эфире – у Вени ощутимо поубавилось: сейчас, кажется, и вовсе остался один “Трамвай «Желание»”, где его авторской роли ноль – там песни по звонкам слушателей ставят… А авторскую его программу – из рок-классики и альтернативы – на “Пике” прикрыли. Впрочем, на сей момент авторских программ не осталось, по-моему, ни на одной из латвийских ФМ-станций. Но даже на фоне прочих Венина передачка отличалась, скажем так, малым демократизмом. Не то чтобы рыжий был фанат исключительно “мяса”, максимально забойного тяжеляка, или там “ржавого пунка” – отнюдь. Но он пурист. Поборник чистоты жанров. Уж на что я далек в своих предпочтениях от попсы любого рода, но его пуризм сверхмерен даже для меня. Даже мою любовь к “Раммштайну” и Мэрилину Мэнсону Веня полагает противоестественной.

(“Безалкогольное пиво – первый шаг к резиновой женщине!” – отрубает Веня. “Че ты гонишь? – не соглашаюсь. – Драйв – налицо. Фантазия. Провокация – и неглупая, между прочим…” – “Так вот тем хуже! – подскакивает Веня на стуле. – Тем, что они такие драйвовые! Тем незаметнее подмена! Потому что снаружи вроде все то же самое… музон – плотненький, тяжеленький… скандалов – море… Только суть – прямо противоположная. Это – ПРОЕКТЫ: и «Раммштайн» твой, и Мэн-сон. Это – ПРОДУКТЫ. Изначально сварганенные под имеющийся спрос. А что спрос – на альтернативу, так результат – тем более вопиющая лажа. По определению. Да! Я знаю, что в условиях нашего долбаного потребительского мира любая альтернатива очень быстро превращается в товар. Но раньше она хотя бы появлялась: САМА – и все-таки как альтернатива. Как, извиняюсь, протест. И, между прочим, то, что «Секс Пистолз» распались через три года после создания, а Кобейн прострелил себе чайник через несколько лет мировой славы – тоже о чем-то говорит… Только теперь никто не будет ни стреляться, ни от овердозы загибаться. Потому что для нынешних так называемых «альтернативщиков» протест – не реакция организма, а бизнес. А сделав к резиновой бабе первый шаг, потом не остановишься. Твои «Раммштайны» – даже они уже продукт предыдущей эпохи. А «альтернативщиков» самых новых – ты сам-то слушать можешь?.. Вот именно. Потому что это даже не резиновая женщина. Это уже мыльный пузырь…”)