Спать все ложились в том, в чём шли на трудовые подвиги. Переодеться или помыться не было никаких условий. Между их жилищем и туалетом стоял общий, длинный рукомойник, больше всего походивший на поилку для скота. Хорошо было ребятам. Они первыми захватывали место под рукомойником, раздевались по пояс и, набрав в ладошки драгоценную для этих мест влагу, пытались хоть как-то смыть с себя пот и пыль. А вот девушкам было сложнее. Лицо и руки – это единственное, на что хватало им воды после ребят, да и раздеться было невозможно. И никакой личной гигиены!

И так день за днём, без особых изменений, текли трудовые будни. Работа на солнце была для многих непривычной и изнуряющей. От тяжёлой работы и жаркой погоды терялось много влаги, и, конечно, одного стакана компота в обед было недостаточно. Все мечтали о простой холодной воде из-под крана. На приёмном пункте стоял бачок с питьевой водой. Но алмаатинцам, приехавшим из горной местности и привыкшим к чистой и холодной воде из-под таящих ледников, она показалась очень противной на вкус и, кроме того, была почти горячей от солнца. А куратор курса ещё и предупредил всех, что сырую воду лучше не пить, так как велик риск заболевания кишечными инфекциями.

Но даже и такая вода была на минимуме. На их стоянку воду привозили в цистерне На ней готовили обед, кипятили чай, ею умывались по утрам и вечерами после работы, но её не хватало. И как часто даже и такую воду забывали привезти вовремя. А в округе ни речек, ни ручейков! И весь день Ж-А-Р-А!

Из всех студентов норму выполнял только один паренёк, Женис. Как оказалось, он был родом из южных районов республики, и ему часто приходилось в школьные годы со своим классом выезжать на помощь хлопкоробам. Кроме того, он был очень маленького роста, и ему легче, чем остальным, было кланяться до земли. Остальные же студенты имели лишь небольшой опыт в уборке урожая сахарной свёклы, моркови, картофеля. Но не хлопка! Результаты первых дней работы показали, что заработанных ими денег вряд ли хватит на то, чтобы заплатить совхозу за «роскошный» постоялый двор и скудное питание из макарон, перловки, риса, хлеба да ещё «солидола», и чая из жжёного сахара.

Физический труд, свежий воздух и скудная однообразная пища постоянно вызывали у всех чувство голода. Вечерами студенты толпились около кухни, выпрашивая хлеб у своих же девчат, работающих там, в качестве помощников повара. Улучив минутку, те тайком от местной поварихи приносили своим друзьям несколько буханок хлеба, которые тут же разрывались на части и съедались, присыпанные солью. От такой еды всех потом мучила жажда и изжога.

В один из жарких дней Наташа, по примеру других, рискнула во время обеденного перерыва прилечь на голую землю, чтобы хоть как-то расслабить мышцы спины. Земля была тёплая, сухая, и девушка с наслаждением вытянула свои затёкшие ноги, натруженные руки с потрескавшимися пальцами, сломанными ногтями и многочисленным заусеницами от жёстких хлопковых коробочек. Но то, что другим было позволительно, единственной Наташе оказалось противопоказанным.

На другой день она еле-еле поднялась к завтраку. И, к своему удивлению, поняла, что с ней творится что-то неладное. У неё так разламывало спину и поясницу, так тянуло ноги, что она не могла ни сидеть, ни стоять. Только лежать в одной определённой позе. О работе в наклон нечего было и говорить. Куратор курса разрешил Наташе отлежаться три дня. Кто-то из студентов поставил диагноз «радикулит» и посоветовал пить анальгин. Вот и всё лечение. Но молодой организм взял своё, и через три дня Наташа потихоньку стала ходить по полю. Работала больше для видимости, так как поясница ещё болела, и было тяжело совершать земные поклоны.