Жозефина отвернулась от этого брачного спектакля, а затем внезапно поняла, что здесь не так. Сундуков не было! В комнате почти ничего не осталось из их вещей. У Жозефины появилось предчувствие, и она уже хотела броситься к двери и выбежать в коридор без надлежащей одежды, но внутри уже знала, что слишком поздно. Она пересекла большую комнату, и белый конверт на темном деревянном столе привлек ее внимание. Она думала, что ей даже не стоило его открывать, чтобы прочитать письмо. И когда она уже держала его в руках, с горящими глазами, то даже подумала о том, что открывать его не было смысла. Содержание, слова ее матери, они снова причинят боль Жозефине, и она, возможно, не вынесет этого. Но, конечно, девушка заглянула внутрь.

Она стояла будто парализованная. Строчки перед ее глазами расплылись, и слеза упала на слово решили и частично растворила его в крошечном черном озере.

Первой ее мыслью было вскочить и бежать к экипажам, но там никто ее не ждал. Мать уехала вчера. И она не искала ее, а ухватилась за возможность уехать с Давинией, продать всю свою одежду и, возможно, семейные драгоценности за бесценок, и снова только для того, чтобы скроить два бесполезных бальных платья.

Ложь в письме обидела Жозефину больше, чем то, что ее оставили одну. И, что хуже всего, она не могла ни с кем этим поделиться. Не спорить, не кричать. В чем бы Давиния ни нуждалась, ей уже отказали!

Жозефина забежала в спальню, сняла халат и небрежно бросила его на кровать, затем подняла крышку коробки с одеждой и вытащила дневное платье. Она оделась как можно быстрее, затем направилась к девушкам, которые работали на ее мать, и заставила их сказать ей все, что те знают. Нужно было выяснить, что произошло на самом деле, что они в действительности обсуждали, как долго их не будет. И что потом? Должна ли она тогда ждать здесь несколько дней в одиночестве?

Жозефина закончила одеваться, несмотря на то, что ей было трудно застегнуть платье без посторонней помощи. Она обула туфли и вернулась в главную комнату. Теперь необходимо сохранять спокойствие, чтобы ее обиженное «я» не натворило глупостей. Даже если ей захотелось сбежать, сделать что-то неразумное, она не могла. Письмо все еще лежало на столе, и она собиралась подойти к нему, когда услышала шум из комнаты матери. От шока ее сердце начало биться быстрее, но после нескольких вдохов снова успокоилось. Ее мать не могла так быстро вернуться. Или же? Кто еще это мог быть, кто только что вошел сюда? Она подошла к приоткрытой двери и заглянула внуть.

Она увидела девушку с темными, туго завязанными волосами, склонившуюся над одним из ящиков матери.

– Что ты делаешь?

Девушка обернулась.

– Вы все еще здесь? – виновато спросила она.

– Что ты здесь делаешь? Что ты украла? – Жозефина шагнула в комнату.

– Ничего, графиня, – девушка стояла с пылающими щеками и сжимала руку в кулак.

– Тогда покажи руку, если ты ничего не украла, – попросила Жозефина.

– Я не могу, – девушка сжала губы. – Вы приведете охрану, не так ли?

– Положи все на место, – сказала Жозефина. – Сейчас же.

Медленным движением девушка, имени которой Жозефина попросту не знала, сунула два ожерелья обратно в коробку и немедленно ее закрыла.

– А теперь расскажи мне, что здесь происходит. Где моя мама? – спросила Жозефина.

– Где ей угодно, графиня, – выражение лица девушки ожесточилось. – Она ушла и не захотела, чтобы мы чем-то занимались. Она нас уволила. Всех нас.