Сколько искренней простоты и доброты в этих строках покойной игумении! Сколько утешения получали от этого письма оставшиеся сиротами сестры. Сколько тепла несло оно в их сердца, и они с миром и благодатным благословением одна за другой уходили из этого скорбного мира. А Нюра, о которой упоминается в письме, и есть наша Анна Михайловна.

В последние годы своей жизни Анна Михайловна тяжело болела. Белокровие и другие немощи свели ее в могилу. А незадолго до кончины настоятель чистопольской церкви архимандрит Сильвестр постриг ее в мантию с наречением нового имени – Ангелина. Она умерла накануне праздника Вознесения Господня. Хороший знак, и хочется верить, что Господь вознес ее чистую, смиренную душу в Свой Небесный чертог.

Она всех жалела и любила – людей, животных, птиц, и когда мать Ангелину хоронили, голуби стайкой провожали ее гроб до могилы, отдавая последнюю благодарную дань своей кормилице. В доброй памяти знавших ее она будет жить как образ служения Богу в истине, чистоте и целомудрии. Вечная ей память!

Я уже писал, что в пятидесятых годах мы жили в Чистополе с двумя старыми инокинями в небольшом деревянном домике. Одна из этих старушек пела в церковном хоре, а другая работала алтарницей в том же храме. Денег не хватало, и они вместе с моей мамой по будням шили на заказ ватные одеяла. Приносили узлы с маленькими разноцветными лоскутками, а уже через неделю наполняли эти узлы добротными теплыми одеялами. И так день за днем.

Люди любили матушек. Дом всегда жил простыми непринужденными беседами, которые велись за работой. Из них я узнавал, кто такие Божьи люди. Они, эти монашки, имели живую детскую веру, стараясь жить по Закону Божию.

Однажды пришла к нам невысокая приятная женщина и попросила сшить ей одеяло. Разговорились. Оказалось, Пелагея работала санитаркой в местной больнице, а после работы заходила к одинокому расслабленному старичку. Убирала, готовила пищу, кормила и уходила домой. Такое благословение она получила от местного батюшки и была довольна, потому что это послушание приносило ее сердцу радость и надежду на милосердие Божие к ней самой. Изо дня в день бескорыстно несла Пелагея этот нелегкий крест.

«Как-то раз, – рассказывала эта добрая женщина, – пришла я к старичку очень уставшая. Смотрю, а он лежит весь запачканный. И только переступила порог – он меня зовет:

– Убери…

– Да ну тебя! Подожди. Дай немного отдохну».

Опустилась Поля на стул и незаметно задремала.

И вот сквозь дрему слышит – поют голоса чистые, внятные, нежные: «Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех». Встрепенулась женщина и заплакала в раскаянии. Ей стало жалко старичка еще сильнее, и она ходила к дедушке до самой его смерти.

Разные пути спасения, разный подвиг, разное и вознаграждение. Слышал я тогда о казанской девице Наталии, которая, не брезгуя, добровольно и бесплатно чистила отхожие места большого города, помогала всем, чем могла. Имея большую любовь к Богу, она благоразумно раздавала эту любовь людям, а они часто этого не понимали, как не понимает плотский грехолюбивый человек духовного человека. Люди осуждали ее поступки. Бывало, выпросит Наташа у батюшки кусочки хлеба и отнесет их заключенным в тюрьму. Ее ругают, а она скажет только, что там очень тяжело. Господь спросит на Суде Своем, посетил ли в темнице сидящих!

Вот такая она была, эта Наталия, необыкновенной души человек. Незадолго до кончины я видел ее с нашей верующей соседкой Ольгой Михайловной. Наташа приехала в наш город с рукой на перевязи и зашла в храм. Она попросила у меня три рубля на дорогу, и я дал ей деньги.