– Топор, не надо, забей.

– Я тебе забью, смотри у меня. Здоровье одно, и надо его с детства беречь. Пошли-пошли, там разберемся. Где у тебя вещи?

– В ПТУ, у охранника.

– Вечером к нему зайдешь, а пока найдем тебе врача и пожить. Погнали к нашим, не парься.

Не очень понятно, как он это делал, но авторитет в купе с подвешенным языком, которому его научил Клинкер, позволяли Топору убеждать подчас совсем не подверженных подобному влиянию людей в своей позиции. Троица двинулась к основной толпе. И вот, наконец, Рома добрался до тусовки. Топор быстро выцепил в толпе Асгарда, и они вместе со Снейком пошли о чем-то разговаривать на соседнюю лавочку. А Рома начал в толпе искать Клинкера. Тот, как всегда, сидел рядом с Ди. Рома кое-как пробился к нему, на ходу открывая тетрадь на нужной странице.

– Клинкер, здарова!

– О, Ромарио, привет! – Клинкер встал и по-дружески обнял Рому. – Как сам?

– Все отлично.

– А че там со Снейком?

– Это его личные дела. Если захочет, расскажет сам.

– Ну, окей. Чем порадуешь?

– Я вот тут написал. Почитаешь?

Клинкер взял из рук Ромы тетрадь и начал изучать его рифмованные письмена. Он внимательно врезался взглядом в каждую строчку, иногда задумчиво поднимая взгляд куда-то в пустоту. Он медленно и аккуратно переворачивал страницы, будто держит в руках древний фолиант, скрывающий какие-то сакральные тайны мироздания. Прочитав все, что написал Рома, он повернулся к нему.

– Ты определенно крут. Кто тебя научил так писать?

– Да я, в общем-то, самоучка. Не знаю. Как тебе? Сойдет для песни?

– Конечно! Спрашиваешь! Это гениально, дружище! Пойдем к нам, попрошу у Ди вторую гитару, аккорды будем подбирать.

Рома на секунду расплылся в улыбке и уже собирался направиться за Клинкером, но вдруг остановился как вкопанный. Его взгляд, только что бывший безмятежно радостным, стал внимательным и испуганным и устремился куда-то вдаль. На краю площади стояла женщина. Она была ростом чуть ниже Ромы, и ее короткие волосы на ветру как-то умудрялись прикрывать ее лицо. Именно на нее сейчас внимательно смотрел Рома.

– Все нормально, братан? – спросил Клинкер.

– Да, забей. Я, наверно, пойду. Оставишь тетрадку у себя, окей?

– А это кто?

– Не важно. Пусть тетрадь у тебя побудет, хорошо?

– Ноль вопросов. Удачи!

– Удачи! – Рома попрощался с Клинкером и двинулся в сторону женщины. Каждый шаг давался ему все тяжелее, и чем ближе становилась женщина, тем сильнее билось сердце Ромы. – Привет, мам, – сказал он, подойдя к женщине.

– Ну, здравствуй! – строго ответила его мама. – И что ты делаешь, когда должен быть дома?

– Мам, я…

– Сейчас же идем домой! Прогульщик! Никакого толку от тебя, одни проблемы!

– Мам, я все объясню…

– Не надо ничего объяснять, и так все понятно. Вот с этими маргиналами ты гуляешь?

– Мам, это нормальные ребята…

– Вижу, какие они нормальные. Может, ты еще и куришь вместе с ними?

– Мам, я…

– Весь в отца! Так и угробишь свою жизнь с друзьями-собутыльниками! Домой, быстро!

– Извините, мадам, я могу Вам… – это к Роме и к его маме аккуратно подошел Клинкер и уже хотел вступиться за друга, но потом узнал в маме Ромы свою преподавательницу. – Ольга Яковлевна?

– Семенов? – Ольга Яковлевна удивленно повернулась в сторону своего студента. – А ты здесь какими судьбами?

– Я, собственно, друг вашего сына.

– Так вот чем занимаются наши студенты в свободное время – курят и распивают спиртные напитки в общественных местах.

– Зря Вы так, Ольга Яковлевна. В общественных местах мы не употребляем ничего, а здесь собираемся только песни под гитару попеть. Развлекаем, так сказать, прохожих. Тем более, нашему правительству будет приятно видеть, что подопечная им молодежь в свободное время приобщается к искусству. Ваш сын, кстати, прирожденный поэт.