На улице накрапывал дождь. Они быстро пробежали по пустынному двору от автомобиля до подъезда, поднялись на лифте. Петров, выронил ключи, когда пытался открыть замок. «Волнуется», – подумала Инга. Едва захлопнулась входная дверь, он обнял ее, и она почувствовала прикосновение мужских губ. Оказывается, поцелуй может быть таким сладким, как в первый раз. Его рот становился все более смелым и настойчивым. Главное вовремя сказать «нет». Но пока еще было рано. Или уже поздно? Ее губы помимо воли включились в сладкий порыв страсти.

Она впервые позволила себя раздеть чужому мужчине. Это возбуждало. Она не могла полностью расслабиться и наблюдала за происходящим немного со стороны, словно прокручивала уже знакомую сцену из эротического фильма

– Могу я принять душ?

– Конечно. В ванной есть чистое полотенце.

– Какой предусмотрительный! – улыбнулась она.

Инга пришла, завернувшись в большое махровое полотенце, как это делают обычно любовницы в кино…

Кровать была огромной и совершенно не скрипела, не то, что та развалюха, на которой они спали с мужем. Инга не сдерживала сладкие стоны и крики. Такого наслаждения она давно не испытывала.

Когда вспомнила о времени, часы показывали половину десятого.

– Ой, я же обещала в десять быть дома. Пойду быстренько ополоснусь.

– Не волнуйся, котенок, я тебя довезу.

Она попросила остановить машину на окраине Вербино. Андрей на прощание поцеловал ее.

– Спасибо, что подвез.

– Не говори спасибо, мне так приятно с тобой. Когда мы сможем встретиться еще?

– Я сейчас ничего определенного не могу сказать. Позвони на следующей неделе…

– Тебе не понравилось?

– Все было супер.

Странно, она не испытывала ни малейших угрызений совести, которыми щедро приправлена классическая литература. Хотя какие уж там угрызения. У нее еще в школе сложилось мнение, что, если что и испытывали героини, посмевшие уступить чувствам, так это не раскаяние, а терзания из-за лицемерных попыток ближнего и дальнего окружения заставить любыми средствами отказаться от своего счастья. Какая дикость! Бедные женщины, загнанные обществом в тупик, травились, бросались под поезд или с обрыва в реку, даже если и являлись лучом света в темном царстве. Хорошо все-таки, что сейчас не прежние времена.

Инга до поступления в университет жила в отдаленном провинциальном городе, где не было железной дороги. Последнее обстоятельство почему-то огорчало ее, хотя ей нравились тихие, спокойные улочки с красивыми старинными одно- и двухэтажными домами, построенные богатыми купцами до революции. Пять лет назад Инга еще тайком играла в куклы и не думала ни о каких мужчинах. Она росла замкнутой девочкой с независимым характером. Одноклассники ее почему-то побаивались и сторонились. Из подруг – только Кристина Летайкина, с которой сидела за одной партой. Родители у Кристины выбились в крутые бизнесмены. Но ни разница в карманных расходах, ни постоянные любовные похождения Летайкиной не мешали дружбе. Инга планировала поступить в техникум или местный заочный филиал московского института. А Кристина не строила никаких планов, говорила, что никуда не собирается, хочет пожить в свое удовольствие, но на следующий день после выпускного вечера, неожиданно для всех уехала в столицу.

Инга встретила ее в гастрономе спустя пару недель.

– Привет! – обрадованно произнесла она.

– Привет, – сдержанно улыбнулась Кристина.

– Ты как?

– Нормально только сегодня вернулась из Москвы. Подала заявление в университет. У меня там двухкомнатная квартира в Лужниках.

– Квартира? Откуда?

– Родители купили. Жарко, пива хочу.

Сознание Инги, впервые застигнутое врасплох классовыми противоречиями, забилось, как пойманная птичка. Она стояла в очереди впереди и спросила: