– Туда поставь. И поди к окну, – велела Плюшка Маковна и ловко замесила тесто на подносе.

Царь Батон нехотя подставил бок.

– Ну вот, – любя проговорила тётка, латая тестом бок племянника, – примите теперь гостей из Шардо в лучшем виде. Прибудет виконт Эклер, даже мадам Безе из Десертии, а также обещали захватить старого графа Штруделя и барона Брецеля. Шпионы генерала Расстегая разведали, что граф Штрудель хранит в своих подвалах необычный рецепт слоистого пирога и никуда без этого свитка не выезжает, – вкрадчивым шепотком добавила она. – Так что, быть может, нам удастся заполучить рецепт на пиру и поднести его Великому Пекарю.

– Выкрасть?! – разозлился Батон.

–Нет, конечно! – развела пухлыми руками Плюшка Маковка. – Бараша! – повернулась она к прислужнице. – Уши заткни, – велела она. – Но, знаешь ли, Ботя, при умелом подходе и задушевном разговоре за чаем – чего не бывает. Прекрасно. – Обтёрла она руки полотенцем. – Теперь в печку.

И Плюшка Маковна указала на высокую дверь в центре царской залы.

– Уффф, только остыл, – недовольно пыхтел Сдобьян, сползая с трона.

– Зато ваше царское величество может в Хлебопечке томиться сколько угодно по собственному желанию. В то время как простым мучнишкам, так и лежать полжизни в полуфабрикатах на досках Великого Пекаря, – подытожила тётка, поддерживая племянника за толстый локоток. – Это ненадолго, – состроила она ехидную улыбочку.

– Отвернитесь все, – пробурчал Батон и отстранил тётушку.

– Да, я и не смотрю вовсе, – надменно произнесла Плюшка Маковна и отошла на шаг. Какой в этом толк? Ключик твой навеки.

Сдобьян тем временем запустил пухлые пальчики в подлокотник плетёного трона и вытащил удивительный ключ, походивший на маленькую пекарскую лопатку с зазубринами. Заулыбался. Нехотя переставляя толстенькие ножки в печёных сапожках, царь Батон подошёл ко входу за троном и просунул в замочную скважину обычный ключ, открыв дверь за семью печатями. Печати те были из теста – самого пресного и прочного в Сдобино. Однако мучные стражи разлетелись на мелкие крошки, как только царь потянул на себя ручку. Перед ним вздымалась Хлебопечка. Государь обошёл громадину, и завёл её царской отмычкой. Что-то щёлкнуло, изнутри послышался гул, а затем сбоку отворилась дверца, и Сдобьян шагнул внутрь.

– Не забудьте тут уж про меня…, – выкрикнул он. – Заснуть могу.

Плюшка Маковна с довольной улыбочкой прикрыла дверь, сплетённую из толстых ивовых прутьев. Впрочем, всё убранство внутри жилища му́чников было плетёное: кресла, диваны и табуреты – из бересты, а шкафы, тумбочки и комоды – лозовые. Посуду в Сдобино предпочитали чёрствую. Пряник Столярий мастерил её втайне со времён Первой Сдобной Эры и, как поговаривали, не без помощи особой пряничной магии, которая превращала тесто в камень.

– Ох, и ленив же государь, да капризен! Сил нет моих более, – изрекла Плюшка Маковна, присев на круглый табурет.

Рогалик кивнул, примазав украдкой, вечно расходившийся край своего мундира тестом, которое стащил с подноса.

–Да, вижу я, вижу! Не прячься ты. Повидлов ты или нет? Род у тебя знатный, древний, а подать себя как следует – не умеешь. Помадки мне! – вскинула руку царская тётка. – Бока сохнут.

Рогалик метнулся в соседнюю комнату. Раздался грохот. Нечто опрокинулось, но через пару секунд стряпчий вернулся с креманкой помадки с барбарисовой отдушкой, изысканный дух которой пленил всех придворных плюшек.

–Ты хоть бы мундир себе новый замесил, – снисходительно произнесла тётушка.

– Виноват-с. Сделаю, времени всё нет-с.

– Чудесный аромат! – понюхала помадку тетушка. – Бараша! Намажь меня! – поманила Плюшка Маковна прислужницу пальцем.