Так уже через полгода они оба уехали в большой город. Жили в разных общежитиях, изредка ходили на свидания. Спустя пять лет Вовка с отличием закончил институт и по распределению, как и планировал, начал работу на машиностроительном заводе. Татьяна же, окончив техникум, передумала мотаться в душных вагонах по стране, разнимать пьяные драки пассажиров и разносить чай. Ее мама прекрасно умела шить и с детства обучала этому дочь. И, надо сказать, у Татьяны прекрасно это получалось. Изначально устроившись для подработки в центральное городское ателье, она за год заработала репутацию всемогущей швеи и поняла, что ей это куда интереснее и прибыльнее ранее выбранной профессии. Тогда, на рубеже последнего десятка уходящего века, найти в магазинах симпатичные модели одежды было трудно, да и денег у народа особо не водилось, а блистать на свадьбах, юбилеях и прочих банкетах всё же хотелось. Ателье пользовались спросом. Татьяна искусно умела перешить старое бабушкино платье в модное и молодежное, из отреза обычной ткани сотворить деловой костюм по фантазии заказчицы или облагородить старую тряпку в прекрасные шторы. Ее услуги стоили недорого, но благодаря сарафанному радио Татьяна быстро заимела стабильный поток клиентов и достойный доход. Равно как и Вовка, который, к слову, все эти годы настойчиво продолжал ухаживания. Он часто встречал ее с работы, дарил цветы, приглашал в кино и на летние концерты в Зеленый театр. После жизни в их маленьких поселках город ярко блистал для них роскошью с широтой развлекательных мероприятий. Кино, концерты, прогулки по набережной, катамараны, аттракционы и танцы по выходным никак не могли сравниться с поездкой в скучный отчий дом. Но, когда изредка Татьяна всё же отправлялась на электричке в родное Лядино, Вовка обязательно ее сопровождал, заботливо помогал нести тяжелые сумки с продуктами, а потом шесть километров шел пешком в свои Лопушки.

В 1990 году директор завода похлопотал в администрации за молодого, но очень толкового инженера, и ему выделили из городского фонда отдельную квартиру. Маленькую, на первом этаже не новой кирпичной пятиэтажки, но свою. И в центре. Пятнадцать минут пешком до работы и две минуты до центральной площади города. Квартира небольшая, но с отдельным, как называл Вовка, личным унитазом, ванной и идеальной слышимостью. Не прикладывая стакан к стене, он знал, как шумно работает холодильник у соседа сверху и во сколько, а главное с кем, он приходит с работы. Не могло остаться незамеченным и то, что в квартиру справа маленький сын соседей принес щенка Линду, которая слишком быстро превратилась в большую овчарку, научилась невыносимо протяжно выть, кусать приходящих гостей и, сметая на своем пути мебель, носиться по двадцати пяти квадратным метрам, аки адова колесница. За это, да и прочие проделки, она быстро была переименована хозяевами в «Линда, тварь ты такая». Именно это выражение, произносимое озлобленным голосом соседки, Вовка частенько слышал по ночам, когда Линде хотелось активных игр с громко падающими предметами.

Слева, в двухкомнатной квартире, проживала семейная пара интеллигентного вида. У них был относительный покой. Если бы не одно весомое «но» – регулярные скандалы. Шумные и нелитературные. Игра бранных слов на высоких децибелах всегда заканчивалась одинаково: дама переходила из простого шумного визга на ультразвук. В такие невыносимые моменты Вовке всегда хотелось громко крикнуть им «заткнитесь!», но, как человек воспитанный и не лишенный чувства юмора, он терпеливо ждал концовки драматичной сцены. А после вставал на табурет и в смежную с ними вентиляционную решетку громко аплодировал и кричал «браво!». Но так или иначе, он четко придерживался мнения, что любая квартира лучше чем общежитие. Своя плита, когда хочу, тогда готовлю, свой холодильник, из которого не пропадают продукты, паровое отопление и газовая колонка, благодаря которой всегда есть горячая вода. В сравнении с бытом в Лопушках так и вовсе рай.