— Мы скоро вернемся, — он просто ставит всех перед фактом, давая понять, что ему плевать, кто что думает. Это мне в нем больше всего нравится, в грудной клетке снова становится тесно.

Я молчу как рыба, выброшенная на берег. Вообще не представляю, как должна себя вести, но это от меня и не требуется.

Кажется минут пять назад я плакала, а сейчас улыбаюсь как дура. Всему виной точно гормоны.

Через минуту, или около того, мы с Матвеем уже проходим красивую арку, усыпанную розами.

— Здесь так красиво, — воодушевленно говорю я рассматривая красоту вокруг. — Никогда ничего подобного не видела.

— Да, согласен. Я тоже, — руки Матвея неожиданно обвивают мою талию, притягивая ближе к нему. — Ты красивая, все остальное — ерунда.

Ахаю от удивления, когда он толкает меня к стене и целует. Удар сердца — и его губы мягко впиваются в мои, даря острое ощущение. Второй удар — и я начинаю таять в этих горячих моментах, словно впервые.

То, что сначала началось как нежность, через пару секунд переросло в нечто, что перехватывает дыхание. Его руки везде, его рот делает невообразимое и я будто растворяюсь. Меня нет. Я вся — оголенный нерв.

— Я хочу тебя, Маш, — рычит он поднимая юбку моего платья. — Ты нужна мне сейчас.

Не могу понять, как ужин с его семьей быстро перешел к той части, где он меня зажимает у стены дома его брата? Это невероятно. Но как бы мне не было неловко, его страсть передается мне и я уже не могу сопротивляться.

Что на него вообще находит?

10. 9.

Сказать, что я в шоке — это ничего не сказать. Я в ловушке. Матвей заполнил все пространство, а его руки буквально везде. Мне это нравится, я отвечаю на каждый его поцелуй, радуясь в душе, что вызываю у него подобные эмоции, но меня все равно смущает место и время.

Впервые тело с разумом в таких разных позициях. Голос настойчиво бубнит, что это неправильно и непорядочно, как минимум. А тело горит так, словно я не человек, а бенгальский огонь.

— Матвей, подожди, — слегка отталкиваю его, но помогает слабо. Парень как скала, а я на его фоне листочек на дереве. — Там за стенкой твоя семья.

— Ну и что? — он подхватывает меня под бедра, сильнее вжимаясь своей внушительной выпуклостью в то место, где все уже пульсирует. — Нас отсюда не видно и они не узнают.

О Господи! Мне сразу становится “легче” от его слов.

— Зато я знаю, Матвей, — уворачиваюсь от его поцелуя, по-прежнему пытаясь его оттолкнуть и у меня даже получается, пусть и недолго. — Так нельзя. Это неправильно.

Вместо того, чтобы спустить все на тормоза и хотя бы дождаться более приемлемого времени для своих желаний, Матвей еще больше заводится. Мне не страшно, ведь я не чувствую в нем угрозы и понимаю, что как бы я не стеснялась, и была не готовой, принуждением здесь все равно не пахнет. Он мне нравится. Наверное, даже больше, чем мне бы того хотелось. Но есть что-то, что меня в нем пугает. Какая-то вседозволенность, словно Матвей повелитель мира.

— Давай дождемся более удачного времени, хорошо? — прошу я, пытаясь выровнять дыхание. — Я тоже хочу тебя, но не здесь и не сейчас.

Сокольский смотрит мне в глаза, его ладонь ложится на мою щеку и что-то такое в его взгляде, что даже не сразу могу понять что именно. Его прикосновения вызывают трепет, и неуемное желание, но моя порядочность и скромность не разрешают отдаться ему у стены усыпанной розами.

— Сейчас ты мне нравишься еще больше, Маша, — с полуулыбкой шепчет он, а мое сердце пропускает удар. Какой же он красивый. Матвей — самый красивый и обаятельный парень, которого я когда-либо встречала. — Такая правильная и порядочная девочка. Я определенно не ошибся в выборе.