Еле освещённые немногочисленными фонарями, улицы утопали в полумраке, в то время как над ними тянулись ярко подсвеченная эстакада, построенные на случай экстренной переброски войск к мосту, ведущему на ту сторону реки. Чёрный дым над безустанно коптящими теплостанциями, серая дымка грязных облаков, десятки дронов, роящиеся на задворках корпоративного центра. Пронзая тёмное небо, прожекторы скрещивались над городом, будто бы давая ориентир для сброса стратегических боеголовок. Несколько перемигивающихся огней на вершине массивного здания, подсвечивающих сорванный герб мёртвой страны.

Взгляд дрогнул, и мысленный взор обернулся в прошлое. В те дни, когда отрываясь от домашнего задания, гладя кота, он смотрел за окно, мечтая поскорее удрать на футбольное поле. Яркая зелень, освещённая клонящимся к закату солнцем, немногочисленные пушинки уже отцветшего тополя, возгласы товарищей по двору, запах хлеба из пекарни, шаги и негромкие разговоры родителей, то и дело прерывающиеся на весёлый смех.

Перекинутая через плечо, длинная, жилистая рука похлопала по груди. Хмыкнув, не понимая на что можно смотреть, когда вокруг ходят такие женщины, чувствуя, что родственник нуждается в помощи, отец протянул руку с несколькими таблетками. Тяжело дыша, с трудом сдерживаясь от того чтобы не взяться за маску, увидев другой путь, сын без промедления ступил на него. Одобрительно гыкнув, отец снова похлопал его по груди, и с чувством выполненного долга, направился вслед за красивой, полуголой мадам.

Усевшись в небольшое кресло, вынесенное из какой-то больницы, парень откинулся на спинку, с нетерпением ожидая, когда отступят все печали. Первым что он заметил, стала перенастройка яркости. Тёмное, погрузилось в непроглядный мрак, а светлое, начало слепить. Обмякшие конечности, потеряв вес, слились с креслом в единое целое. Одежда, неподъёмно отяжелев, мешала сделать новый вдох. Всё стало невообразимо чётким и контрастным…

Лучше не становилось. Он по прежнему чувствовал давящую и терзающую… Мерзкую и удручающую… Щемящую сердце от безвыходности и бессилия… Всё светлое, стало слепяще ярким, тёмное, непроглядно чёрным. Отчий дом, путь к которому уже не найти, покрылся гарью и копотью бесчисленных пожаров. Родной батальон, разбитый и рассеянный без помощи врага, улёгся спать, укрывшись одеялами из дёрна и опавшей листвы. Долгие дни скитаний, слились в цепь однообразных дней, голода и холода, сырости и усталости. Заветная встреча с тем, кто в своём отчаянье, принял его за своего потерянного сына. Ставшая концом его совести, и началом новой жизни, в которой он снова был кому-то не безразличен.

Невыносимое одиночество, скорбь утраты собственного я, отрезанного сиюминутным желанием облегчения, страх того, что обман может быть раскрыт… Конвульсивно обхватив голову, съёжившись в кресле, ослеплённый разноцветными бликами гирлянд, он застонал, невнятное.

– Некуда бежать, нигде не спрятаться.

Один за другим, гости превращались в мутировавших волков, из какого-то полузабытого фильма. Скалящиеся, рычащие, зыркающие блестящими глазами, твари желали его смерти. Лучи переливающихся гирлянд, начали обжигать кожу, но стоит встать с медицинского кресла, тут же попадёшь в звериные пасти.

Вспышками, в памяти возникали давно забытые образы. Лица людей, при виде которых сжимались кулаки или появлялась слеза. Дрожь от катящихся мимо танков, запах тлена в брошенной избе, жар костра в долгую ночь, давление объятий и боль в саднённых ладонях.

Широко раскрытые глаза увлажнились, истекая слезами. Давно забытое и отринутое, возвращалось. Принося с собой боль и горечь, страдание и грусть, но, и радость. Спрятанную в дальнем углу надежду, дни детства и юности, то немногое добро, что осталось в мире, редкие, слишком выбивающиеся, встречи с другой, которую некогда звали Кристина.