Но это все было, блять, не то. Не то. Совсем не то.

Мир провел каменным членом по аппетитно торчащей попке, потерся головкой о сладкие и влажные складочки, готовясь войти, и в этот миг началось настоящее светопреставление.

Ласка начала дрожать, кричать, вырываться. Она, как самая настоящая дикая кошка, лягалась и царапалась. Мирослав замер, не двигаясь. Тяжело было в такой момент с ходу взять и прийти в себя. Безумно тяжело, казалось бы, совсем нереально, потому что в этот момент вся его кровь была ниже пояса. Так же как и мозги, собственно. 

Он тряхнул головой, еще раз и еще — не помогало.  А потом мужчина увидел, как Ласка с какой-то нечеловеческой силой, уж точно не женской, сжала в руке бокал — и тот лопнул. Соколовский мог поклясться, что услышал этот треск, хотя и не должен был. 

Но звук бьющегося стекла петардами прозвучал в его голове. 

Только вот, когда стекло бьется в таких условиях, оно не звенит. Не звенит так, как сейчас звенело в его башке.

Мужчина отпустил девушку и отошел от нее, она продолжала всхлипывать и кричать, по-прежнему сдавливая бокал еще сильнее, по ее ладони потекла струя крови, и Мир позвал Ласку. Тихо, спокойно, но в то же время очень настойчиво. 

И, кажется, она его все же услышала. Разжала пальцы, посмотрела на собственную руку и тут же грохнулась в обморок. Соколовский сам не понял, каким чудом он успел ее подхватить, ведь отошел от нее на приличное расстояние. Мужчина сжал хрупкое женское тело и уложил в мягкое кресло-мешок, которое было как раз на кухне у окна. 

В гостиную Огневу он не понес, ведь аптечка была именно здесь.

Соколовский действовал очень быстро. Достал все необходимое, осмотрел рану на предмет осколков, промыл и залил перекисью, пытаясь остановить кровь. Судя по тому, что ему это удалось, порезы были неглубокими. 

Значит, они обойдутся и без скорой. Но вот к хирургу или к кому там? Травматологу? На перевязку все равно сходить надо. Соколовский хоть и забинтовал девушке руку, и на первый взгляд, казалось бы, прилично, но он не был в этом специалистом. 

Мужчина отточенными, механическими движениями все собрал обратно, подмел осколки бокала, поставил аптечку и сел на корточки рядом с Лаской.

Мира никак не отпускало. У него, как и всегда, в любой форс-мажорной ситуации включалось критическое мышление. Бывают люди, которые поддаются панике, а у него, наоборот, пропадали все эмоции, разум становился до безобразия чистым и холодным. Только четкие и продуманные действия. Вот и сейчас он сделал все, что нужно, сел на пол рядом с девушкой, провел пальцами по ее запястью и только в этот момент понял, что его все это время потряхивало.

Всякое с ним случалось, но такого не было никогда. За кого она его приняла? Почему так испугалась? Что и когда пошло не так? В голове начали роиться вопросы, на которые у него не было ответов. И что-то ему подсказывало, что и Ласка ему этих ответов не даст. 

Красота Огневой слепила, так же как и ее белоснежные волосы, а оголенные бедра девушки провоцировали его по новой. Мир на секунду прикрыл глаза, отгоняя бестолковые мысли, которые сейчас были совершенно некстати. Он подождет, пока она очнется, и задаст ей вопросы.

Много вопросов. И уже не имело значения, расскажет она ему или нет, — он все равно все узнает. Соколовский чуть сильнее сжал запястье Ласки и, поглаживая его и рассматривая идеальные точеные черты лица блондинки, принялся ждать ее пробуждения. Он специально не стал приводить ее в чувство. Придет в себя сама. 

Ничего страшного. Надо лишь набраться терпения и подождать. И как-нибудь при этом перестать пялиться на ее черные подрагивающие ресницы.