– Нет, – не раздумывая, ответил Корк. – Твой отец слишком хитер, и его защищает целая армия, черт побери. Насколько я слышал, шайка Марипозы – это лишь сброд недоумков, пытающихся посношать дверную ручку.

– Кто тебе сказал такую чушь?

– У меня есть воображение! – крикнул Корк. – Помнишь пятый класс? Миссис Хэнли? Лицо как гнилой кочан? Она любила хватать меня за ухо и приговаривать: «Какое же у тебя воображение, Бобби Коркоран!».

Сонни остановился у булочной Эйлин Коркоран. Подняв взгляд на расположенную над магазином квартиру, он увидел, что все окна, как он и ожидал, темные. Машина стояла на пересечении Сорок третьей улицы и Одиннадцатой авеню, прямо под фонарем. Рядом с булочной кованая чугунная решетка охраняла двухэтажное жилое здание из красного кирпича. Ограда заросла сорняком, а маленький дворик перед крыльцом был завален мусором. Окна и фронтон здания были отделаны гранитом, что, вероятно, когда-то придавало ему нарядный, праздничный вид, однако гранит давно потускнел, потрескался и покрылся слоем грязи. Похоже, Корк не торопился выходить из машины, и Сонни не имел ничего против того, чтобы посидеть в тишине.

Наконец Корк нарушил молчание.

– Ты слышал, что отец Нико вылетел с работы? Если бы не Нико, всей семье пришлось бы стоять в очереди за бесплатной похлебкой.

– Как Нико объясняет, откуда у него деньги?

– Никто у него не спрашивает, – сказал Корк. – Послушай, я все хотел тебе сказать: Хукс не хочет, чтобы мы и дальше грабили Марипозу, а если мы будем продолжать, то больше не сможем использовать Луку в качестве посредника.

– Это еще почему?

– Слишком опасно. Мы сидим у Марипозы занозой в заднице. – Посмотрев на улицу, Корк снова повернулся к Сонни. – Нам нужно заняться чем-то другим: разбоем, похищением или еще чем-нибудь.

– О похищениях забудь, – сказал Сонни. – Ты что, спятил? – Не дождавшись ответа Корка, он добавил: – Дай мне пораскинуть мозгами. Я обязательно придумаю, что делать дальше.

– Хорошо, – сказал Корк. – Но не тяни слишком долго. Со мной-то все в порядке, но у Ромеро вся семья окажется на улице, если близнецы перестанут приносить домой бабки.

– Господи, – пробормотал Сонни, – у нас что, Администрация общественных работ[22]?

– Можно сказать, мы выполняем Закон о восстановлении национальной промышленности[23], – усмехнулся Корк.

Сонни посмотрел на него, и оба прыснули.

– Мы – это и есть «Новый курс», – давясь от смеха, сказал Сонни.

Корк надвинул шляпу на глаза.

– Господи, как же я пьян, – сказал он.

Вздохнув, Сонни сказал:

– Мне нужно будет поговорить с отцом. Эта необходимость каждое утро таскаться на работу меня убивает.

– И ты ему признаешься, – произнес Корк сквозь шляпу, сползшую на лицо, – что хочешь стать гангстером?

– Я гангстер, – сказал Сонни, – как и он. Единственная разница в том, что отец пытается делать вид, будто он законопослушный бизнесмен.

– Он законопослушный бизнесмен, – сказал Корк. – Он руководит компанией «Дженко пура», торгующей оливковым маслом.

– Совершенно верно, – согласился Сонни, – и все бакалейные лавки в городе предпочитают закупать «Дженко пура», если не желают страховать свое имущество от пожара.

– Ну хорошо, твой отец ведет свой бизнес жестко, – сказал Корк. Выпрямившись, он поправил шляпу на голове. – Но, приятель, разве без этого можно добиться успеха в бизнесе?

– Да, конечно, – сказал Сонни, – но законопослушные бизнесмены не занимаются игорными притонами, тотализатором, ростовщичеством, профсоюзами и всем прочим из папиного арсенала. Зачем ему притворяться, будто он не тот, кто есть на самом деле? – Откинувшись назад, он посмотрел на Корка так, словно действительно надеялся услышать от него ответ. – Все те, кто становится у отца на пути, умирают. Понимаешь, на мой взгляд, это делает его гангстером.