Поднявшись на стены Херебальд устремил свой взор на тех людей, кто подходил к Ди – Бахту. Было их около тридцати, десять из которых были воины, а остальные женщины, и дети. Через пару мгновений, Рагнар встал рядом с Херебальдом отдавая разбойнику топор, который сын Олафа успел взять в караульном помещении.

– Это. Это не воины. – Озадачено произнес Рагнар. – Среди них Бьялфи Виносен? – Присматриваясь к знакомому силуэту произнес однорукий воин.

– Открывай ворота. – Прокричал Херебальд тем воинам кто подбегал к городским стенам. – Все за мной. – Скомандовал разбойник, обращаясь ко всем, кто был на стенах.

Перед тем как ворота отворились, все люди кто был одет в цвета ярла Вино уже подошли к стенам. Встречать их вышли двадцать вооруженных воинов.

– Хвала богам что вы нас впускаете. – Произнес седой воин что лицо было испещрено морщинами.

– Что людям ярла Вино, нужно в Ди – Бахте. Или ярл забыл, что Ди – Бахт принадлежит конунгу Лудде. – Грозно произнес Херебальд держа наготове топор.

В перед вышла женщина маленьго роста с круглыми формами тела.

– Моего мужа вызвали на альтинг, который он проиграл. – С застывшими слезами в глазах проговорила женщина.

– Нашла все же коса на камень. – Прокричал кто – то издевательским голосом.

Плеча женщины, коснулась рука ее сына. Женщина обернулась, и обняла сына. Бьялфи гладил мать по голове пытаясь успокоить. В его взгляде, устремленном на Херебальда, была надежда на спасение.

В храме Дематричензы, на одноименной площади, издавна проходили брачные церемонии. Если браки заключались, между знатными семьями, то различные подарки в виде денег, и еды попадало людям из низших слоев общества. Но так продолжалось, до момента выбора первого императора. С приходом, императорской власти, людям разнообразные подарки, перестали выпадать. Первый император Ромейской империи, был гораздо больше отдален от народа, и в связи с этим, то что было принято, при Ромейской республике, в империи было забыто или вычеркнуто. И поэтому, на площади Дематричензы, в моменты брачных церемоний, заполняли лишь нищие или те, кто, жил во времена республики, и просто не мог свыкнуться с переменами.

Поэтому вовремя, брачной церемонии между конунгом Лудде, и дочерью императора Селестиной, на площади были лишь горстки нищих. В храме по мимо жрицы, конунга, и дочери императора, находились также сам император со своей женой Ливией, и парой людей конунга, которыми являлись Скаки и Олаф.

По традиции, перед тем как жрица назовет новобрачных мужем, и женой она всегда читала молитву богине Дематричензе.

– Теперь назовите имена друг друга. – По окончанию молитвы, монотонным голосом проговорила жрица.

С первыми лучами солнца, и весь путь от императорского дворца, до храма. Апий Колаций обучил конунга Лудде, как произнести имя своей жены.

– Где ты Селестена. Там и я Селест. – С ужасным акцентом произнес заученные слова на Ромейском языке конунг Лезийского народа Лудде.

Дочь императора удивилась тому что, человек за которого она должна выйти замуж знает, как произнести ее имя на Ромейском языке. На еще щеках появился намек на румянец. Она через плечо посмотрела на отца и мать. Улыбнулась своим родителям. И повернулся к человеку, который должен стать ей в будущем мужем.

– Где ты Лудде. Там и я Лудда. – На чистом Ромейском, и с маленьким смущением в голосе произнесла Селестина.

Жрица посмотрела на лица людей, которых должна поженить. И двумя руками, показала на себя, намекая на то чтобы, новобрачные повернулись к ней. Лудде смотрел на детское лицо своей будущей жены Селестины, и он повернулся к жрице, после того как, дочь императора повернулась к жрице. Жрица макнула фаланги пальцев, в церемониальную кровь, и провела кровавыми пальцами по лицу, от лба к подбородку оставляя кровавые лини. Лудде был знаком данный обряд, когда лицо мазали церемониальной кровью. Но данный обряд Лизийцев, был не брачным, а больше воинствующим. И делался он в том случае, когда Лезийцы воевали друг против друга. За все времена, что Лудде был конунгом, такой обряд на Лезийских островах не разу не проводился, а если конфликты и были, то они все решались исключительно через альтинг. Поэтому, когда жрица макнула пальцы в кровь, и поднесла окровавленную кисть к лицу конунга, то он отклонил голову назад. Но жрица все равно провела пальцами по его лицу. И сразу после данного действия, жрица отошла на пару шагов назад, раскинула руки в стороны, и подняла свою голову вверх, туда где было отверстие для света. По традиции, если над отверстием пролетала стая птиц, то богиня благословляла заключение брачного союза. И именно в тот момент, когда лик жрицы поднялся вверх, над отверстием пролетели птицы. Жрица посмотрела на конунга Лудде, и дочь императора Селестину, которая отныне стала женой.