– Что хотел Бьерн? – Спросила мать отца.

– Его отец готовит набег на Гуров, и он просил меня стать частью его хирда!

Мать обняла отца. И что-то прошептала ему на ухо.

Открыв свои глаза Лудде осмотрел комнату, и понял, что это был лишь сон. С большим облегчением, и с тоской на душе, он закрыл глаза, пытаясь прогнать мысли, которые были навеяны сном прочь. Сделать это. Получилось не сразу. Лежа на спине, конунг зевнул во весь свой рот, и вытянул руки вперед, чтобы потянуться. Надо было вставать, что Лудде делать именно сейчас не хотел. Лудде был таким человеком, что он делал все что хотел, и не хотел. Просто заставляя себя! Вот и сейчас был точно такой же момент. Лудде заставил себя встать со своего ложа. Сидя он еще раз зевнул, пуще прежнего, и пальцами провел по сожмуренным глазам. Такое действие помогало ему немного проснуться.

Конунг, в который раз, осмотрел свою комнату, в которой он спал. Стены были увешаны шкурами животных, а также двумя щитами его клана которые висели по разным сторонам входного прохода. Рядом с большой кроватью, был сундук, в котором лежали повязки для головы. Лудде обматывал свою голову тканью, поскольку, достигнув своей тридцать пятой зимы от роду он начал лысеть. И чтобы этого было не сильно заметно, конунг повязывал на голову ткань, которая скрывала его лысину. По другую сторону от кровати, была старая Ромейская стойка для доспехов, которую Лудде использовал как стойку для одежды. На данной стойке почти всегда висела, зимняя одежда конунга: плащ с меховым воротником, и более плотная рубаха из нескольких слоев ткани. Так же в углу, в который почти не попадал свет, стояла стойка на которой была старая кольчужная туника, из которой проглядывала ткань обычной туники, шерстяные легинсы, вязанная обычная обувь, и старый шлеп с бармицей которая защищала затылок и неприкрытые части щек. Лудде представил своего отца в данном комплекте доспехов, поскольку его отец носил похожие доспехи. Сидя так какое – то время, Лудде вспоминал своего отца. Его отец Хальфдан был суровым человеком, но при всей своей суровости, Хальфдан был был предан своим друзьям и своему конунгу. Для своей семьи, Хальфдан же был самым лучшим человеком. И благодаря своему отцу, Лудде очень хорошо научился готовить пищу.

Войдя в просторную комнату, в которой еще вчера, был пир. Лудде обнаружил как несколько девушек трэллов, вытирал столы. Одна из девушек заметила конунга, и подошла к нему.

– Вы хотеть ест? – На очень плохом Лизийском проговорила девушка.

– Да. Будь добра принеси мне каши. – Еще не отошедшим ото сна голосом мягко произнес Лудде.

Лудде заметил Скаки, молодой воин спал на своих руках, сидя на том же самом месте, где он и сидел вчера. Конунг занял свое место. Потянул воздух своими ноздрями, и сделал слегка недовольное лицо. Поскольку из рта молодого Лезийца, несло всем выпитым вчера элем. Девушка трелл, подала миску, наполненную кашей, которую так любил Лудде что заставило его улыбнутся.

– Ему тоже. – Лудде указал большим пальцем левой руки на все еще спящего Скаки.

Зачерпнув ложкой каши, Лудде пометил еду в рот, и медленно пережевывал, наслаждаясь своим любимым вкусом. Когда трэлл поставила миску каши перед Скаки, то молодой Лезиец пошмыгал носом, и открыл свои глаза. Он не понимающим видом смотрел на миску с кашей, и не совсем понимал, что происходит. И только когда он взглянул на конунга, то память его вернулась.

– Ты помнишь наш вчерашний разговор? – Немного грозным тоном произнес Лудде.

– Да. – Зевая произнес Скаки взяв в руку ложку. – Ты сказал, что не держишь на меня зла. – Скаки взял ложку, зачерпнул ненмого каши, и перенес ее себе в рот, после чего принялся пережевывать. – А еще что, ты хочешь, чтобы я поплыл в Ромею вместе с тобой, и был там твоим ушами и глазами. – С набитым ртом проговорил Скаки.