Помолчав, он цокает:

— Не наш? Как не наш?

Наверное, он подзабыл, что мне уже не десять. И что я не хрустальная.

— Он нам не принадлежит? — спрашиваю, водя пальцем по клеенке.

— Пум-пу-пум… — тянет.

Собравшись с силами, поднимаю на него глаза.

Потерев ладонью подбородок, он пытается делать безмятежный вид, но я вижу беспокойство в его выцветших голубых глазах.

— Нас разве кто-то гонит?

— Нет… — отвечаю тихо. — Но у нас что, больше ничего нет?

— Ну, почему же, — отвечает с расстановкой. — Кое-что есть. А что, пора тебе поинтересоваться. Я тоже хорош.

— Ты не волнуйся. — Накрываю его ладонь своей. — Ладно?

Его подбородок вдруг начинает подрагивать.

Похлопав меня по руке, бормочет:

— М-да… м-да… Я сюда приехал в двадцать пять.

— Угу, — отвечаю.

Я знаю, что дед с женой и детьми, моим дядей и моим отцом, приехал сюда из другой страны, только тогда все это была одна большая страна.

— Жилье выделили мне служебное, как семейному. Арендованное, но нам и этого вот так было, — проводит пальцем по горлу. — Так и жили. Потом бабушка твоя умерла. Потом Союз распался. Потом родители твои погибли. С документами я долго маялся. Гражданство нужно было менять. Родина моя далеко, затянулось все… И дом из-за этого… профукал… м-да… на приватизацию не успел.

— Угу…

— Ты не переживай, там у меня квартира есть. Только документы восстановить надо. Мы с Мишей, дядькой твоим, уже третий год бьемся.

— О… ясно… — выдыхаю, не зная чувствовать ли облегчение.

— Не бросят они тебя, в случае чего, — говорит убежденно. — У нас с Мишей уговор.

В случае чего?

Не хочу думать про этот случай.

— Ясно…

Погладив меня по голове, он растроганно повторяет:

— Ты не волнуйся. Все хорошо будет… нас никто не выгоняет. Аренду, ее продлить можно. Договоримся.

— Угу…

Выдохнув, кладу голову на его плечо и закрываю глаза.

Если час от часу не легче, то это мой случай.

10. Глава 10

Кирилл

— Сядь, пожалуйста. — Поставив на подоконник лейку для цветов, мать указывает рукой на стул с обратной стороны своего рабочего стола.

Тон ее голоса и резкость движений намекают мне на то, что зря я рассчитывал поболтать о том о сем.

Бросив на пол рюкзак, усаживаюсь на стул и вытягиваю под столом ноги.

— Где ты ночевал? — интересуется как бы между прочим, опускаясь в белое кожаное кресло напротив меня.

На ее пальце кольцо с большим бриллиантом. В детстве мне нравились ее украшения. Одно я даже попробовал проглотить, слава Богу, отцовский водитель мимо проходил и успел вытрясти его из меня до того, как случилась “трагедия”.

— У Стаса. — Скрывать мне нечего.

— А позавчера? — Постукивает по столу ногтем.

— Там же, — отвечаю ей.

— Сынок. — Кладет на руки подбородок и смотрит на меня со вселенской усталостью. — У тебя что, дома своего нет?

— Кхм… — Чешу кончик носа. — Хороший вопрос.

— Кирилл, не говори глупостей. Я поговорю с отцом. Кажется, этот конфликт зашел слишком далеко. Извинишься, и мы про все забудем.

— Нет, — говорю на каком-то внутреннем автопилоте.

То, от чего еще пару недель назад я предпочитал дистанцироваться, теперь стало делом принципа.

Извинения…

Перед глазами встает ангельское лицо и окружении рыжих, как ржавчина, кудрей. Цвет, от которого я тащился. Твою мать. Я и сейчас тащусь.

На фиг ее.

В жопу извинения.

— Кирилл…

— Нет, — повторяю, отрывая глаза от поверхности стола и переводя их на мать.

Сжав губы, напряженно смотрит на меня в ответ.

— И как это понимать? — спрашивает строго. — Ты что, ушел из дома?

— Видимо, да, — пожимаю плечом.

Правда, не мешало бы съездить “домой” и забрать кое-какую одежду, но показываться там даже на пять минут мне вдруг до ломоты в костях не хочется.