– Будешь со мной дружить, Чемпион? – Я протянула Диего ладонь.

Он опустил взгляд на мою руку. Я знала, что он примет ее. Я видела это по блеску в его глазах, а затем и по улыбке на мягких губах, которые я была намерена поцеловать.

– Нужно же с чего-то начинать, не так ли, Маккой?

***

Мадрид, Испания

Сентябрь 2024 года

Дверь захлопнулась за мной, когда я выбежала на улицу навстречу прохладной вечерней свежести. По коже пробежал холодок, вызывая мурашки. Джинсовые шорты и простая белая футболка – не самая подходящая одежда для мадридского вечера, но в свое оправдание я бы сказала, что не ожидала, что меня выставят на улицу в первый же рабочий день. Согласно трудовому договору, который я подписала неделю назад и отправила по почте в офис сеньору Муниру Браско, мне обещали предоставить крышу над головой и мягкую постель в этом большом доме позади меня.

К тому же подавляющая часть вещей, если их еще не выбросили, осталась в номере барселонского отеля, куда я не собиралась возвращаться даже под дулом пистолета. У меня не было никакого желания сталкиваться с бывшим или же находиться в месте, где он изменял мне с другой, пока я занималась организацией вечеринки в честь его дня рождения вместе со своей лучшей подругой. Пошел Коннор Грейсон в пекло.

Три недели я игнорировала его сообщения и звонки и планировала делать это впредь. Он мог оборвать все связи, послать за мной своих людей и умолять о прощении до конца своих дней, но я никогда бы к нему не вернулась. Так что я не думала встречаться с ним, и чего еще я не собиралась делать, так это плакать этим вечером.

Я провела с Коннором последние два года жизни, но его предательство не вызвало во мне тех эмоции, которые воспламенил во мне Диего Карраско всего за полчаса. На самом деле он был единственным, кто будоражил мои чувства, которые я упорно в себе подавляла.

Именно поэтому я ненавидела себя за то, что позволила ему влиять на меня ровно так же, как он делал это несколько лет назад.

У меня не было привычки плакать. Еще в детстве я не была тем ребенком, который пускает слезу, когда чего-то не получает, не была подростком, рыдающим из-за вечеринок, на которые запрещали ходить, и я не стала девушкой, что впадает в истерику из-за измены. Но я была той, кто плакал, когда Диего Карраско, словно по привычке, ранил меня словами и поступками.

– Не смей реветь, Селена! – приказала я себе, смахивая предательские слезы и доставая телефон, чтобы вызвать такси.

Чапи, почуяв мое напряжение, засуетился и подал голос, поэтому я опустила его на землю. Он начал прыгать вокруг меня, пока я вводила адрес мотеля, где провела три ужасных дня. Пусть там не было нормальных условий для проживания и это место напоминало логово для наркоманов и алкоголиков, которые пугали меня до чертиков, но это лучше, чем оставаться на улице или возвращаться к Коннору.

Нужно было пережить всего одну ночь, а завтра я поеду в Барселону к Каталине, которая, уверена, приютит меня на пару недель, пока я не придумаю что-то с жильем и не найду новую работу. Она была единственной, к кому я всегда обратилась бы за помощью. Я бы ни за что не попросила помощи у папы или Энни, особенно сейчас, когда они были заняты заботой о Тео – моем четырехлетнем брате, у которого два года назад диагностировали острый лимфобластный лейкоз41.

С тех пор наша жизнь изменилась. Она разделилась на «до» и «после». «До» было полно смеха, радости и улыбок, а «после»… «После» наполняли лишь страх и неопределенность.

Мы боролись с этой болезнью уже два года. Все вместе. Всей семьей.

Бесконечная химиотерапия, новые лекарства, трансплантация костного мозга и визиты к психологу. Врачи не давали особой надежды, пока год назад нам не рассказали о новом препарате, который мог бы помочь Тео справиться с раком. Мы приняли решение воспользоваться крошечным шансом несмотря на риски: лекарство проходило клинические испытания. Согласно плану предстояло много работы: протокол лечения требовал постоянного наблюдения и больших финансовых ресурсов, которыми мы не располагали.