– Иден будет ещё приторговывать грибной рассадой. Весело, но грязно. Уважаемый Князь, Ваша корпорация как всегда прямая и пошлая.

– Отчего же сразу торговать. Мне ли напоминать тебе, чем на самом деле занимались на Фукусиме-1. Да и может у тебя от радиации лисий хвост, наконец, вырастет. И чем тебя не устраивает мой титул.

– Обойдусь как-нибудь без твоей помощи. Спорим на твою бороду, через шесть лет я смогу наградить хвостом, и не только хвостом, любого желающего. Что до твоего титула, то я до сих пор не могу выяснить, что ты предложил за него грекам.

– Я знаю, чем заканчиваются споры с тобой.

– Ну так что.

– Воздержусь.

– Я не про это.

– Итальянцам, а не грекам.

– Неважно. Уходить от ответа бессмысленно.

– Ничего особенного, поверь. Зато развлекаюсь теперь, как хочу, я же независимое государство.

В наушниках Стефана звучал бесстрастный механический голос, Калиса расположилась спиной к огромному окну, а вот Дмитрий сидел анфас к объективу, но лучше бы именно его вор и не видел. Лёгкая улыбка, вальяжные жесты говорили о шутливости тона, которым эти два человека обсуждали свои действия, способные перевернуть мир. Для публики два непримиримых врага, а на самом деле лучшие друзья, делили мир как большой пирог, и человечеству от этого пирога оставались только чёрствые крошки.

– Она тебе говорила про объединение.

– Да, прямо перед моей поездкой на заседание Бильдербергского клуба. Я считаю это опрометчивым и компрометирующим нас шагом.

– Всё зависит от конъюнктуры. Но после нам уже будет не важно чьё-то мнение, и объединение станет новой логичной ступенью развития.

Последовала долгая пауза, в течение которой Калиса встала с дивана, подошла к окну и стала рассеянно рассматривать сверкавший ночной иллюминацией город. Она посмотрела прямо в объектив камеры. Белая кожа резко контрастировала с яркими волосами цвета кленового листа, насытившегося лучами тёплого осеннего солнца. Круглое лицо, самую малость вздёрнутый нос – она приковывала к себе взгляд, и Стефан уже в который раз попытался запечатлеть её взгляд, сидя у основания шпиля высотки на другой стороне улицы. Но не для заказчика, а только для самого себя. Он много слышал про эту выдающуюся женщину. Учёный, экономист, стратег, она бросала вызов вновь скатывавшемуся в мужской шовинизм обществу. Сильная, независимая, умная. Такие женщины нравились Стефану, а Калиса для него олицетворяла идеал, икону, знакомую с детства, которой он с удовольствием возносил молитвы каждый день, пускай даже их пути никогда и не пересекутся.

– Почему остров в Средиземном море у самого побережья. Не нашёл места заметней.

– В средние века, когда зеркала были неимоверной роскошью, венецианцы, знавшие секрет их изготовления, всех мастеров зеркального дела поселили на одном обособленном острове. Те не имели контактов с внешним миром и никому не могли поведать тайны своего ремесла.

– А разве французы их всех не выкрали, когда строили Версаль.

– Я умнее венецианцев и хитрее французов. И костюмы у меня лучше.

– А если отбросить патетику. Я знаю хорошую гору в Андах.

– Здесь удобней для текущих заказов. И хорошо присматривать за одним объектом, а это было обязательное условие. Из твоих дебрей контролировать на месте сложновато.

– Зато безопасно, а этот объект меня беспокоит. Она слишком напирала на нём. И что за заказы такие рядом. Ты, фанат величия западной цивилизации, растапливаешь печурку Балкан.

– Она же заказчик, она имеет право на причуды. Да, фанат, и мне будет её жалко, но по-другому нельзя. Здесь идеальное место запалить фитиль.

– Ты всё ещё лелеешь свои утопические планы управляемого кровавого хаоса.