– Ну что ж, попробуем… – сказал Санёк, открыл банки и вывалил тушёнку в кан.

То, что получилось в итоге, не было похоже ни на один съедобный продукт. И, придя на ужин, все были весьма удивлены видом этого самого ужина. В тарелках лежала комковатая масса весьма неаппетитного светло-коричневого цвета.

– Ой, крачки мои чумовые… даже не буду говорить, что мне это напоминает… – хрипло пробормотал Веня.

Девочки фыркнули.

– Это что? – спросила Селена. – Я это есть не буду. Это… это же хрючево какое-то, а не еда! – она сфотографировала на телефон содержимое миски, а потом демонстративно вывалила всё в кусты.

– Вы что, пиявок нам наварили? – спросила Тоня.

– Скорее, мухоморов… – вставила Селена.

Остальные тоже энтузиазма не проявляли.

Одна Вера спокойно села, зачерпнула ложку макарон и отправила в рот.

– Ух ты! – сказала она. – Вкусно-то как!

– Вкусно? – переспросил Петя.

– Тебе точно понравится.

Петя с сомнением на лице принюхался, попробовал варево кончиком языка, потом съел пол-ложечки, следом целую ложку и воскликнул:

– А хрючево-то – ничего!

Вера достала из кухонного пакета бутылку кетчупа:

– Да, чуть не забыла… Можно добавить, кто хочет… для цвета, – и передала бутылку по кругу.

– Карпушечка, ты гений! – констатировал Веня.

Когда к костру подошли Татьяна Терентьевна с Фимой, ребята уже за обе щёки трескали получившееся «хрючево» и только Селена сидела, отвернувшись от костра.

– Петя, а куда ты поставил сумку с яйцами и молоком? – спросила Татьяна Терентьевна. – Что-то я её нигде не вижу.

Повисла пауза.

– Селена у меня её взяла. Селена, где сумка?

Селена оглянулась.

– Вы сказали, омлет надо сделать, я дежурным отдала.

– Я же сказала, что сама сделаю омлет утром, поскольку дежурные ещё неопытные… – возразила Татьяна Терентьевна. – Так где же оно всё?

– Там, – показал Санёк на остатки макарон в кане. – Просто омлет у нас не получился, и пришлось всё смешать…

– Мировая вещь получилась! – одобрил Веня. – Почаще бы так готовили! Я добавки возьму? Чумовое хрючево!

– Веня, мы же договорились, что ты не ругаешься… За тобой уже скоро вся группа повторять будет!

– Да разве ж я ругаюсь? Это же чистая похвала до последней чертёжной чёрточки!

– Ладно… пока… Но я за тобой наблюдаю, запомни.

– Вообще ни на секунду не забываю!

– Смотри у меня… А кан после этого вашего «хрючева» будет сегодня мыть…

Ребята затихли. Мытьё кана являлось в группе универсальным наказанием за самые разные провинности. Если же все были просто паиньками, эта обязанность оставалась за дежурными.

– Кан сегодня будет мыть Селена, – безапелляционно подытожила Татьяна Терентьевна.

– За что? – вскинулась Селена. – Я этого даже не ела!

– Как бы тебе сформулировать… Венечка, помоги, пожалуйста.

– За ч-чрезвыч-чайное ч-человеколюбие! – радостно объявил Веня.

– Можно и так, – согласилась руководитель.

Ребята улыбались. Все всё поняли.

– А после ужина все пишем письма на родину, – объявила Татьяна Терентьевна.

– В каком смысле? – спросил Санёк.

– В смысле – домой, – подсказал ему Поплавок. – Чтобы мама не волновалась.

Поскольку остальные объявлению не удивились, Санёк понял, что это, видимо, такая добрая традиция. Или розыгрыш какой-нибудь.

– А моя мама и так не волнуется, – сказал он.

– Откуда ты знаешь? – спросила Катя.

– Я звонил ей из Петрозаводска.

– А теперь ещё и письмо напишешь.

– По интернету?

– По почте.

– Ну я и говорю… по электронной почте?

– По обычной почте! Ты что, никогда писем не писал? Почта… ящик такой на стене висит, оттуда тётенька-почтальон руками письма достаёт и ногами по адресам разносит, – прояснил Веня.