Только когда он ушёл, Агата встала от прялки и с громким плачем побежала в каморку, а за ней также побежала заплаканная девочка.

Бобрек тем временем хозяйничал в материнском доме. Позвал батрака, срочно поручил ему коня под угрозой, приказав хорошо его кормить и присматривать. Сам с гордым выражением лица отправился в городок, где на постоялом дворе его уже ждали лошади.

В Плоцке немного ждали его возвращения, хотя ксендз-канцлер жалкому послу не очень доверял, ему даже на ум приходило, что, может, совсем не вернётся, если потерпит неудачу.

Прошло предполагаемое время на дорогу туда и обратно, и уже начали совещаться о других средствах получить деньги, когда утром в своём пошарпанном облачении клирика появился Бобрек, со смирением, какое вместе с нею надел.

Ксендз-канцлер быстро поглядел в его глаза.

– С чем вы вернулись?

– Я не мало попотел и нахлопотался, – сказал Бобрек, – потому что к тем, кто стоит сверху и всем распоряжаются, нелегко попасть, всё же с Божьей помощью, но с великим трудом я довёл до ушей магистра то, что князю могут понадобиться деньги, если бы был уверен, что ему в них не отажут. Но там также в сокровищнице пусто, только что имеют торговые города и много богатых людей, у которых легко могут достать. Мне велели сказать, что если бы князь сам прибыл к ним в гости, они охотно бы поговорили с ним, и сделали бы всё, что можно, чтобы ему угодить. И то я знаю с уверенностью от значительных людей, что денег они не дадут, разве что в залог земли.

Канцлеру эта новость, пусть не совсем удачная, была желанней, чем отказ, коего боялся.

Поэтому, оставив клеху в своей комнате, он сразу сам поспешил с этим к князю.

Долго сидел Бобрек у погасшего огня, пока ждал его возвращения, невольно сравнивая бедное жилище канцлера с комфортными палатами крестоносцев и аккуратным и богатым домом своей матери.

Но что бы он делал в этот доме, обречённый на бездеятельное сидение?

Хозяин вернулся чуть разгорячённый длинным разговором.

– Ну что? Поедет князь? – спросил, вставая, посланец.

Канцлер подумал над ответом.

– У князя давно были намерения, подстать доброму соседу, отблагодарить магистра за подарок соколов и собак. Нужно и несколько других соседских дел о границе рассмотреть. Поэтому не обязательно ради денег, а для дружбы князь поедет к магистру.

– Можно узнать, когда? – прервал живо клеха. – Мне поручили, если можно, предупредить о дне. Великий магистр хочет достойно угостить князя, а не всегда его можно застать в Мальборке. Или, может, князю в Торуни удобней было бы? Но там… больше глаз смотрит… и… – он прервался. – Пошлите меня, прошу, я сделаю, соответственно приказанию.

Канцлер с удивлением слушал, видя, как это незаметное существо странным образом превращается в важного посла и желанного посредника.

Он ещё раз вернулся к князю и снова Бобрек был вынужден долго ждать его возвращения.

Наконец всё было решено. На третий день Семко без двора, с маленьким отрядом предстояло встретиться с магистром. Канцлер должен был ему сопутствовать, потому что мог понадобиться на совещании.

Бобреку пообещали дать красивый подарок, потому что таков был обычай века, что давали его за каждую услугу. Никто даром ничего не делал. Одаривали свидетелей и писарей, тех, кто прикладывал печати, и тех, кто помогал заключить соглашение.

Едва получив ответ, Бобрек не терял ни минуты. Он нуждался в отдыхе, но более комфортный он надеялся найти у Пелча, а может, хотел увидеть прекрасную Анхен, которую от него старательно скрывали.

Эти частые перемещения Бобрека очень заинтриговали старого медника, но Бобрек умел в необходимости молчать, и когда дело доходило до переговоров и соглашений, о которых разглашать преждевременно было опасно, он не думал исповедоваться тучному приятелю, за чем туда приезжал.