"Постой-же, Аннушка," сказала Софья, предавшись обыкновенной своей веселости, – давай, мы его славно обманемъ! Я сдѣлаю, какъ будто-бы въ самомъ дѣлѣ бью тебя по щекамъ, а ты кричи и плачь. – Вотъ будетъ ему сюрпризъ! – Ахъ, вы, проказница! Да, вспомните, что вы уже теперь барыня – да еще и Генеральша. – "Нужды нѣтъ! Пожалуста, обманемъ его."– Хорошо, извольте – отвѣчала Аннушка. Лишь только услышали они шаги Пронскаго, идущаго въ спальню, Софья начала давать мнимыя пощечины Аннушкѣ, то есть, бить себя по ладонямъ. "Вѣдь я тебѣ не шутя говорила, чтобы ты не смѣла болтать, а ты не послушалась – такъ вотъ-же тебѣ!" – Помилуйте, сударыня – кричала, со слезами, Аннушка – я изъ усердія къ вамъ сказала. – «А! ты еще, бестія, раскричалась!» И новыя оплеухи послѣдовали. Аннушка продолжала плакать. Можно вообразить себѣ положеніе Пронскаго! Онъ почиталъ Софью Ангеломъ, и вдругъ открывается, что она злая и лицемѣрка! Блѣдный, съ ужасомъ, отворяетъ онъ двери, и – находитъ, что обѣ помираютъ со смѣху! «Ага! обманули молодца!» – вскричала Софья, бросясь цѣловать его. – Воображаю себѣ, каково было твое изумленіе, узнавъ за женою своею такія добродѣтели. Вотъ такъ-то я стану бить всегда Аннушку, когда ты осмѣлишься опаздывать пріѣзжать домой." – Женщины! настоящія вы дѣти! Какъ близки отъ печали къ радости, отъ слезъ къ смѣху! – «Да ужь теперь говори какія хочешь сентенціи, а мы съ Аннушкой славно обманули тебя!» Онѣ долго хохотали, что Софья отважилась бить по щекамъ Аннушку.

На другой день, послѣ обида, Пронскій и Софья отправились къ Рамирскимъ. Дорогою, Пронскій разсказывалъ всѣ проказы Сундукова. Софья смѣялась отъ всей души. "О люди! люди!" сказала Софья. "Изъ чего суетятся и хлопочутъ? мнѣ очень часто приходятъ въ голову стихи Дмитріева, которые, какъ мнѣ кажется, заключаютъ въ себѣ самое полное описаніе человѣка:

Потомъ очень тяжело вздохнула она когда Пронскій разсказалъ о притѣсненіяхъ, дѣлаемыхъ Сундуковымъ крестьянамъ своимъ, которыхъ онъ раззорилъ и привелъ въ совершенную нищету. «Ты давича сказала: О люди, люди!» – прибавилъ Проискій – «а теперь должно воскликнуть; О звѣри, звѣри, кровожадные звѣри!»

Oh mortels ignorans et indignes de votre destinêe! Le bonheur peut exister dans tous les tems, dans tous les lieux, dans vous, autour de tous, partout où l'on aime vêritablement.

Chateаubriand.

О смертные, бесмысленные, недостойные предназначенія вашего! Счастіе можетъ существовать всегда, вездѣ, въ васъ, вокругъ васъ, повсюду гдѣ любятъ истинно.

Шатобріанъ.

Они пріѣхали къ Рамирскимъ на другой день послѣ ужаснѣйшей ссоры, происходившей между этими несчастными супругами, слѣдствіемъ которой было рѣшительно намѣреніе – разойдтиться на вѣкъ. Давно уже потеряли Рамирскіе взаимное уваженіе другъ къ другу; ежедневно возобновляемыя непріятности ихъ между собою, произвели, прежде равнодушіе, потомъ отвращеніе, наконецъ, какъ имъ казалось, возродили непреодолимую ненависть ихъ. Поводомъ къ намѣренію ихъ развестись было слѣдующее:

Елисавета ѣздила въ гости къ одной доброй пріятельницъ своей; безъ нея принесли къ Рамирскому письма съ почты, въ числѣ которыхъ нашелъ онъ одно на имя жены своей. Пакетъ былъ изъ прекрасной, веленевой бумаги, съ бордюрами; на печати усмотрѣлъ Князь бѣгущую, опустя голову внизъ собачку, съ девизомъ: Je cherche le tempr perdu. Почеркъ на адресѣ былъ ему неизвѣстенъ; онъ полюбопытствовалъ узнать, отъ кого было письмо, осторожно распечаталъ, и – съ бѣшенствомъ, усмотрѣлъ подпись