У Анастасии вырвался смех из-за моей шутки, Виктор смотрит на неё широко открытыми глазами. Она ему улыбается. Но это ещё не всё, я продолжаю:

– Виктор, понимаете, что происходит? Вы сказали «некогда» выключателю, а услышала-то Настя.

Виктор трёт затылок.

– Но, Настя, – обращаюсь я уже к ней, – вы тоже, когда говорите, начиная с последних слов, а не с первых, не очень-то правильно: «Да лети оно всё в тартарары»… Это вы о чём Виктору сообщаете? Что он не нужен вам, так?

– Нет, – защищается Анастасия. – Я ему говорю о своих чувствах, я говорю, что мне очень больно, я говорю, что мне очень обидно. Я произношу это вслух…

– Да, и вдогонку сверкающим пяткам! – я улыбаюсь, чтобы не пустить Анастасию в её обычные защиты, она слегка улыбается в ответ. – Хорошо, про боль вы говорите. А, Виктор, что вы чувствуете, когда так говорит Настя?

– Плачу ещё, – добавляет для убедительности Анастасия, что, впрочем, лишний раз доказывает, что реально вслух, скорее всего, по большей части звучат всё-таки те самые «тартарары».

– Да, когда она плачет? – добавляю и я.

– Вы знаете, – говорит Виктор, – я же вижу, что скоро будет ссора. За столько-то лет я уже чувствую, что сейчас что-то будет. Я всячески стараюсь этого избежать, начинаю зашучивать ситуацию – переходить на какие-то шутки, может быть, плоские, недоплоские, не совсем плоские. Но это воспринимается ещё острее – мол, ты не хочешь со мной говорить на серьёзные темы?! И мы всё ближе к развитию скандала, но коня уже не остановить на скаку. Меня несёт…

– Виктор, – продолжаю я. – Сейчас вы мне рассказали о том, что вы делаете.

– Да.

– А я спрашиваю, что вы чувствуете, когда Настя смотрит на вас заплаканными глазами и говорит: «Мне больно, мне плохо». Скажите, что вы в этом момент чувствуете. Представим, что её нет здесь, скажите мне: я Настя.

– У меня с детства, – Виктор напрягся, плечи поднялись, – Настя знает: когда кто-то рядом плачет, хочется стукнуть так, чтобы вообще перестал плакать.

– Да-да, – понимающе подтверждает Анастасия.

– И, чтобы не вышло ничего такого, я и ухожу.

– Понятно, осуществляете, так сказать, гуманитарную миссию! – шучу я, чтобы сгладить общее напряжение.

– Да, – улыбается Виктор и продолжает мою интонацию, – мне памятник нужно…

– Сейчас мы это организуем, – шучу я в ответ. – Но прежде расскажите, почему вы хотите стукнуть?

– Потому что я не знаю, что в такой ситуации нужно делать. Успокаивать бесполезно женщину, себе дороже. Жёстко останавливать ситуацию тоже бесполезно, боком может выйти.

То есть я, по сути, себя защищаю… Ну, это эгоистический, конечно, поступок. Но я для себя его лучшим вариантом считаю: просто встать и уйти. Я понимаю, что поступаю неправильно.

Что с моим уходом она останется плакать и сидеть, а потом звонить подругам. То есть делится уже не со мной всем сокровенным, а с подругами. Естественно, те всегда успокоят. А я отсиживаюсь…