В один из зимних дней, Жослен решил отправиться в лес за хворостом. Целое утро монахи безуспешно пытались развести огонь, что бы сварить капустный суп, но жалкая охапка соломы мигом сгорела, а вода и не вздумала закипеть. Уж больно морозная погода выдалась. Студёный ветер проникает во все щели и выдувает последнее тепло. Может, в эдакую стужу, слуги барона сами не решатся покинуть господскую кухню, где в очаге весело танцует пламя?

Несмотря на уговоры, Бертан тоже собрался с ним. Вот упрямец! Толку от шестилетнего парнишки в таком деле? Ну, унесёт маленькую охапку промёрзших веток, а там не ровен час, провалится в сугроб по самую макушку. Или, чего уж хуже, отморозит ноги, как брат Мишель и станет хромым на всю жизнь.

Ничего не помогало. Бертан уверял, что ни на шаг не отойдёт от Жослена, и будет старательно притоптывать ногами, что бы не замёрзнуть. Он, всего лишь, поможет тащить по снегу гружёную тележку.

– Да, уймитесь, вы, спорщики! – Сердито воскликнул Арман. – Зимний день короток, вы окажетесь в лесу затемно, да и мы будем дрожать от холода, и голодать, дожидаясь вас.

Бертан и впрямь, старательно помогал вязать хворост. Вскоре, тележка доверху наполнилась, и колеса тонули в снегу. Каждый шаг давался тяжело. Холодное зимнее солнце успело спрятаться за верхушками заснеженных деревьев, а путники одолели лишь четверть пути.

– Не беда, – подбадривал мальчика Жослен. – Я не раз собирал хворост в этом месте, легко найду дорогу и в темноте.

Но стоило им сделать всего несколько шагов, как, на белеющей за деревьями поляне, показались волки. Неторопливо выходили они из перелеска и окружали добычу.

Бедняга Жослен замер от ужаса:

– Бертан, малыш, я постараюсь отвлечь кровожадных тварей, беги что есть силы в сторону от ельника, и не вздумай свернуть в сторону. Если поторопишься, то успеешь спастись. Беги, беги скорее.

– Нет, брат Жослен, один я не пойду, – спокойно ответил мальчик.

– Ах, не время упрямиться! Волкам на ужин хватит и одного монаха.

– Нет, – повторил Бертан. Ни в его голосе, ни в глазах совсем не было страха.

Волки подходили всё ближе и ближе. Через миг вся стая накинется на несчастных путников. Жослен крепко обнял ребёнка и прикрыл его своим телом.

– Жаль, что приходится помирать так рано, – прошептал он. – Надеюсь, что проклятые звери утолят свой голод раньше, чем доберутся до тебя.

Молодой послушник зажмурился и приготовился принять страшную гибель, шепча молитву замёрзшими губами. Бедняга не видел, что серые глаза Бертана стали непроницаемо чёрными, как вода на дне старого колодца. Мальчик исподлобья, в упор смотрел на хищников.

Раздался тоскливый волчий вой, звери попятились, и вскоре, рыча и поскуливая, скрылись в заснеженной чаще. Жослен, наконец, решился открыть глаза и с удивлением, оглядел опустевшую поляну.

– Ах, Святая Франсуаза, Святой Бриак! Неужто мы живы! Глазам не верю, экое счастье избежать страшной смерти! Ну, малыш, хватай скорее верёвку, и уберёмся подобру-поздорову, с проклятого места.

А в обители, давно уже не находили себе места. Вот напасть, видно Жослен с мальчиком попали в беду.

– Ох, братья, вдруг бедняги замёрзли в лесу насмерть?

– Скажешь тоже, брат Паскаль. За работой холод не страшен, вот если только брат Жослен, помилуй Господь, подвернул ногу и лежит в снегу без всякой помощи! Уж верно мальчик не дотащит его из лесу.

– А может, Бертан засмотрелся на белку, или лисицу, да и потерялся? И бедняга послушник ищет его?

– Ах, дети мои, – покачал головой настоятель. – Не лучше ли, взять фонари и отправится на поиски, чем кликать беду на пропавших?