Итак, С.Н. Тагаева, анализирует проблемы действия позитивной ответственности в семейном праве, но, исходя из ее рассуждений, можно сделать вывод о ее взглядах и подходе к семейно-правовой ответственности как к ретроспективной, что, на наш взгляд, сужает и ограничивает правопонимание и определение сущности анализируемого в данной работе правового явления.

П.А. Матвеев не дает своего собственного оригинального определения семейно-правовой ответственности, а цитирует определение Ю.Ф. Беспалова: «совокупность личных неимущественных, а в отдельных случаях и имущественных мер принуждения, ограничивающих и (или) лишающих отдельных семейных прав либо приостанавливающих их осуществление, а также устанавливающих дополнительные обязанности; предусмотренных семейным законодательством, применяемых судом, иным уполномоченным органом к лицам, совершившим семейное правонарушение, либо допустившим иное действие (бездействие), рассматриваемое семейным законодательством в качестве основания ответственности»[104]. Оно представляется ему наиболее удачным (даже по сравнению с определением Н.Ф. Звенигородской, которое он приводит в качестве примера в своей работе), но это определение сводит семейно-правовую ответственность к совокупности мер принуждения, применяемых к правонарушителю, т. е. фактически – к санкции, рассматривая семейно-правовую ответственность в контексте ретроспективного подхода. Полагаем, что нельзя согласиться с таким взглядом на семейно-правовую ответственность, т. к. ответственность – это не санкция и на это неоднократно указывалось в научной литературе учеными – специалистами в сфере семейного права[105].

Следует указать, что П.А. Матвеев отмечает позитивный аспект семейно-правовой ответственности в названии своей работы, но вместе с тем приходит к следующему выводу: «Резюмируя различные подходы к вопросу определения правовой природы юридической ответственности, мы пришли к однозначному мнению, что такая ответственность имеет ретроспективный характер, т. е. наступает после совершения виновного правонарушения. Позитивная (или перспективная) ответственность актуальна больше с точки зрения нравственности, а юридический характер она приобретает лишь после совершения правонарушения, когда начинают действовать конкретные правовые механизмы государственного принуждения, направленные на восстановление нарушенных семейных прав и наказание виновных субъектов»[106]. В данных рассуждениях автора существование позитивной ответственности применительно к семейному праву констатируется в качестве некоего пассивного начала, закрепленного в нормах нравственности и морали, которые также не имеют своих санкций, а потому не могут быть реализованы юридически. Семейно-правовые нормы автор далее анализирует только с точки зрения ретроспективного подхода, что представляется нам не вполне оправданным и несоответствующим правовой природе и содержанию семейно-правовой ответственности.

Поискам универсального критерия, на основании которого возможно было бы произвести наиболее полную классификацию видов юридической ответственности, посвящены труды достаточно большого количества ученых. Р.Л. Хачатуров и Д.А. Липинский, анализируя имеющиеся разработки, выявили, что ее классифицируют по выполняемым функциям (карательная, восстановительная и т. д.), по разделению права на частное и публичное (частно-правовая и публично-правовая), по субъективному критерию (субъективная, объективная, абсолютная), по субъектному составу, виду применяемых мер, характеру государственного принуждения, субъектам, ее применяющим, и т. д. Но основным критерием авторы считают отраслевой, по которому и строят дальнейшую классификацию: «юридическая ответственность подразделяется на следующие виды: конституционную, уголовную, административную, гражданско-правовую, трудовую (материальную и дисциплинарную), финансовую, уголовно-процессуальную, уголовно-исполнительную, гражданско-процессуальную»