От рева Мичи дрожит весь отель.

– — –

Госпожа снимает шелка. Она позвала его. Она решила.

– Я сделаю, как ты хочешь, Рюу.

– Что в замен?

– Ночь.

– Ещё одна ночь? Покои твои. Ты вольна оставаться, сколько пожелаешь.

– Ночь с тобой.

Ту ночь он не вырвет из сердца. Она навеки переплелась с их единственной ночью с Чио.

– Я приду через год. Подбери достойную.

– — – – —

Мичи. Хорошее имя. Прислала скан документов. Красивая. Необычные глаза.

Синие. Хотя, может, линзы?

Рюу подтверждает бронь.

Госпожа одобрит выбор.

Больше всего на свете Рюу ненавидит двоих. Бабку Хакусану. И самого себя.

Мичи следует за Рюу молчаливой тенью. Маячит у плеча, когда он заселяет гостей. Наблюдет во время обеда. Пытливо смотрит, как заносит в программу информацию о свободных номерах. Только к Чио вместе с ним не заходит.

Рюу видит слезы, которые она старательно прячет.

– Откажись, – просит Чио, – не втягивай её.

– Сын, ты ведь не такой, – твердит отец.

Хакусана растягивает губы в омерзительной улыбке всякий раз, как он проходит мимо. Убеждена, внук поддастся уговорам.

Бабка часто разговаривает с фотографией мужа. Думает, никто не знает о её слабости. Дедушка сумел вырваться в начале прошлого века. Старик сбежал из отеля. Бдительное око Хакусаны замылилось. Что взять с пьянчужки, решила она. Ослабила надзор.

Скорее всего дед развеялся в дым, переступив землю проклятого рода. Возможно ли, что он сумел дожить остаток жизни счастливо? Свободно.

Рюу тоже хотел уйти. Сжимая в объятиях Чио. Вновь юную и прекрасную. Прочь из рекана, пусть даже в неизвестность.

– Не смотри на меня так, – он не выдерживает. Стена безмолвия падает, водопадом льётся поток брани и ярости. У Мичи не только воображение богато, но и словарный запас. Рюу узнает много новых слов. Кое-что можно будет испытать на Хакусане. Или нерасторопном брате.

Юноша даёт Мичи выговориться. Не перебивает, не спорит. Постепенно ругань сменяется мольбами.

– Неужели нет другого пути? – спрашивает она и замолкает.

– Нет.

– Ответ звучит как выстрел. Плечи девушки опускаются

– Что же мне делать?

«Умереть я тебе на дам!» – Рюу сжимает губы, чтобы не выдать себя. Чем меньше посвящённых, тем больше шансов на успех.

– Иди наверх, – приказывает он, – жди указаний с остальными.

Подчиняется. Обездоленным душам ничего другого не остаётся. Скоро она станет бледной тенью прежней Мичи. Если у Рюу не получится.

«Пусть лучше считает меня чудовищем».

___________________________

– Когда Госпожа переходит из тела в тело, она всего лишь дух. Это твой шанс, мальчик. Не упусти его.

Самурай не снимал шлема. Рюу думал, что под доспехами пустота. Тьма. Ещё одна личина его страданий. Он ошибался.

– Отчего ты помогаешь мне?

– Я помню любовь. Помню её до того, как она стала смертью.

Самурай не объяснил. Но Рюу понял.

– — – – —

– Справишься?

Рекан готовится к прибытию Госпожи. Рис, красные бобы, тофу, рыба.

Умиротворенные гости. Они будто впадают в оцепенение перед её появлением. Даже пар источников замирает. Туман спускается с гор.

Руки Асу дрожат. Рюу обнимает мать.

– Все получится.

– — – – —

Туман. Сколько она себя помнит вокруг туман.

Когда-то он переливался звездной пылью. Затем долго плёлся позади сединой волос. Сейчас он напоминает ей лепестки сакуры.

Туман однажды становился сакурой. Она встретила своего самурая. Только в волосах ужа серебрились нити.

Самурай остался. Серебро покрыло голову. Туман обернулся паутиной.

Ей же хотелось облака нежных лепестков.

Свежесть Чио вернула весну. Её бы хватило надолго. Но время изменилось. Изменился мир.

Рюу подыскал ей новую одежку. Подстать новому миру.