Мы знали, что с родителями у него тяжёлый вопрос. Отец – инвалид первой группы, слепой. Горел в танке. Мать работала воспитательницей в детском саду. Их расстраивать не хотелось, но и терять Ваню тоже жалко. Нашли вот такое решение.

Через 2 месяца у Вани остались 2 экзамена и 2 зачёта.

До защиты его, естественно, не допустили, хоть над дипломом он потрудился как все, и к защите был готов.

Письмо мы в ящик не опустили, пожалели родителей!

Прошло время защиты дипломов. Мы все защитились. Выписались из общежития и разъехались все по распределениям, кто куда. Больше около Вани не осталось друзей ближе, чем группа 193.

Ваня попал в армию. После года службы его из армии отправили снова в институт. Сказали:

– Госэкзамен по курсу военной подготовки в ВУЗе у тебя сдан, но вместо диплома только справка «Прошёл курс обучения». Езжай-ка ты в институт свой доучивайся, пока не забыл всё!

Я одно время преподавал в авиационном техникуме. Случайно встретил на Гастелло Васю, земляка Вани. Он мне рассказал печальные новости о Ване:

– Ваня вернулся в общагу на Гастелло 16. Его пристрастие к стакану ему очень сильно мешало во всех делах. Несколько раз его находили в полной «отключке» у пивного ларька. Ларёк был между общежитием и баней. Потом он куда-то пропал. Где теперь никто не знает.

С машинкой печатной, которая была ровесница В. И. Ленина, мы почудили на полную катушку!

Как-то раз Семёнов Толя из нашей группы предложил нам, общежитейцам, печатную машинку. Кто-то из его родственников предложил ему:

– Надо – забирай, не надо – выброшу!

Толя привёз её к нам в общагу.

Сначала она стояла без дела какое-то время, не хватало фантазии для её применения. Потом, однажды в воскресенье мы выспались до 4 часов, сходили на Авиационную улицу в столовую и возвратились в общагу в блаженном состоянии. Витя Лютов сел за аппарат и начал ваять на родину письмо о себе в третьем лице. Мы все читали это письмо и упивались современным Ваней Жуковым.

Привожу по памяти отдельные строчки:

– «Здравствуйте, дорогие родственнички! Что-то от вас долго писем нет?! Видно солнце закатилось над родной Киргизией. Да и вы забыли про своего сыночка. А сыночек ваш всё время с тоской посматривает на Родимую сторонку…..».

Тут же оперативно пришёл ответ от сестры:

– Витька, дурак! Ты совсем очумел от наук! Ты что пьяный? Мать насмерть перепугал! Когда получили письмо, она, как увидела конверт, чуть с ума не сошла от страха. Какая-то беда с Витькой случилась! Письмо КАЗЁННОЕ. Руки дрожат, конверт не вскрыть. Мне письмо отдала и велела читать всё, без утайки! Я прочитала, а там такое понаписано!? Мать это письмо только ещё больше напугало!

– Нет, это не он! Это кто-то за него пишет! Или руки сломаны и в больнице лежит, или ещё что-нибудь хуже!

Мы до конца учёбы все частенько его спрашивали:

– Ну, как «Геноссе», солнце над родной Киргизией восстановилось в ритме? Регулярно катается?

Этот случай «казённости» навёл нас на мысли о кознях.

Тогда «День рождения советской власти 7 ноября» был большим праздником. Была у нас на потоке «троица» – Коровин, Минин и Осипов. Они были, как Моргунов, Никулин и Вицин. Перед 7 ноября мотанули домой в Боровичи, прихватив, естественно, несколько дней от учёбы, чтобы отъесться за прошлое, и на будущее!

Мы на этой «вредительской» машинке, на которой, видимо, «Ленин декреты писал», выпустили свой «декрет», называемый «Распоряжение по деканату № 1». В нём за одинаковый прогул занятий «наказали» всех троих по-разному:

Коровина – снять со стипендии на месяц!

Минину – объявить выговор!

Осипову – вообще ничего!